Персона номера – капитан 1-го ранга в запасе С.А.Барлин

Общение с человеком со столь редкой в наших местах профессией требует определенных знаний, которыми мой гость охотно поделился. Не правильно говорить «День подводника», это скорее относится «к подводе», а не к подводникам. День моряка-подводника! Они «уходят» в море и возвращаются, но никак «не плавают». Вы скажите, какая разница?! Большая! Моряки – народ суеверный. Они под любым предлогом не выйдут в море 13-го в пятницу, не бреются в походе, опасаются номеров, которые заканчиваются на «9». Почему-то лодки именно с такими номерами чаще всего попадают в форс-мажорные ситуации. Вспомните, К-19. Для тех, кто ждет моряков дома, тоже есть неписанные правила: нельзя показывать пальцем во след уходящему кораблю, а вот прикоснуться к воротничку моряка – к большой удаче.

— Сергей Александрович, вы капитан 1 –го ранга, за плечами — 10 лет подводного стажа и 32 года службы в ВМФ. У вас есть какие-то свои профессиональные «табу», следовать которым обязательно?

— Главный девиз на подлодке — «не тобой включено, не тобой будет выключено». Этого требует профессионализм и элементарная выживаемость. Не зря же пошло выражение «мы все в одной лодке». А еще я часто повторял молодым офицерам слова, сказанные одним из русских флотоводцев: «Подводная служба – это не ремесло, не профессия, это — религия». На своей подлодке я прослужил от лейтенанта до командира корабля, у нас говорят – «на одном проекте». Если вы спросите: трудно? Отвечу честно: Да! Но вместе с тем всегда испытывал непередаваемое чувство удовлетворения от того, что знаешь, как работает каждый прибор, каждый подмигивающий тебе индикатор, чувствуешь ход лодки и огромные тонны воды за бортом на глубине 300-320 м — не безмолвны, они многое могут рассказать. За плечами 6 боевых автономных плаваний (автономок) в Баренцевом и Норвежском, Гренландском и Средиземном морях, в Атлантике и Северно-ледовитом океане. Каждая по 50 суток. На такой период берется продовольственный запас, сама же лодка может ходить годами.

Всякое случалось. Долго искали полынью, чтобы всплыть, вокруг паковые льды, толщиной несколько десятков метров. А однажды под водой остановился реактор. А он один! Снова завести реактор под водой очень трудно, иногда даже казалось – невозможно. Около трех часов работала вся команда, и мы завели реактор.

— Какая главная задача ставилась перед вами, когда вы уходили в очередную автономку?

— Их несколько: патрулирование, поиск иностранных лодок, готовность к уничтожению тех, кто нарушает границы. Однажды мы засекли американскую подлодку прямо в Кольском заливе. Они наблюдали из перископа за нашими подлодками в надводном положении. Легче «пасти» ту лодку, выход в море которой засек с самого начала. Мы сразу же подключили авиацию, наземный корабль, погнали их из своих вод. Потеря скрытности – самый большой огрех для подлодки.

— Уничтожать чужие корабли не приходилось?

— Нет, но мы были готовы сделать это в любую минуту.

— Кто чаще всего патрулирует в море?

— Американцы, англичане, реже французы, теперь и китайцы — мы им помогли создать свой флот. Я ушел с подводной службы в 1990 г., поступил в академию, затем служил в главном штабе ВМФ. С полным знанием дела, хочу сказать: наши новые подлодки лучше американских по шумности, скрытности, маневренности. Каждый год спускаются на воду одна, а то и две современные подлодки. Наши моряки достойно несут боевую службу и патрулирование. Недавно у губернатора Мурманской области спросили, какая профессия у вас самая популярная? Она (женщина) гордо ответила: моряка! И это правда! Техника – современная, зарплата – достойная. Как и в годы моей молодости, большие конкурсы в военно-морские училища.

— А вы что оканчивали?

— Ленинградское высшее военно-морское училище радиоэлектроники им.Попова. Его окончил и мой сын, капитан 2-го ранга.

— Как раменскому мальчишке пришло в голову поехать учиться в мореходку?

— Я вырос в семье военного, отец – военный летчик. Когда учился в школе (№4), любил читать Грина, нравилась романтика моря, увлекался радиолюбительством. А когда мой друг ушел в мореходку, я поехал за ним. В первый год не поступил, работал рабочим на РПЗ. Во второй раз повезло, стал курсантом. Учиться было трудно, особенно первые курсы, но потом привыкаешь ко всему, и к нагрузкам тоже.

— А после училища?

— Три года служил в Ленинградском адмиралтействе. Строили новую подлодку, полуавтомат, вся из титана, с новым типом реактора охлаждения на жидком металле, более легкая, маневренная, истребитель подлодок. Я каждый день наблюдал за ее строительством, вникал и изучал все технические тонкости. После испытаний и приемки госкомиссией – пошел на нее служить. Место службы – Белое море, Северодвинск.

— Трудно находиться в закрытом пространстве?

— Мне – нет. В конце долгой автономки накапливается СО2, мы ведь кислород получаем путем разложения воды, которую предварительно опресняем. Голова становится тяжелая, может быть заторможенное состояние. А это самое опасное. Боремся с этим всеми возможными средствами.

— В голливудском фильме про К-19 офицеры на подлодке пьют спирт и бегают с пистолетом.

— Много лживого и откровенно негативного, а главное – не соответствует истине. Наш фильм «72 метра», поставленный по книге Покровского, который служил на флоте, более достоверный. Что касается спиртного, то врачами рекомендуется полбокала сухого вина для аппетита. Под водой он пропадает.

— У подводников есть свои профессиональные болезни?

— Наверное, суставы. В лодке много не подвигаешься. Ну, и иногда кому-то трудно бывает справиться с депрессией. Кто пишет стихи, кто-то письма, а кто-то, как мантру, повторяет: у меня хорошее настроение и самая лучшая в мире работа.

— Помогает?

— Наверное. Для меня самым главным было, чтобы меня ждали дома. Жена Людмила Максимовна, дочка и сын.

— Какие качества наиболее необходимы для подводной службы?

— Терпение и надежность!

— Если бы можно было начать все сначала, пошли бы на флот?

— А как же!

Ирина Никитина

Фото из семейного архива С.А.Барлина