Из Книги памяти Великой Отечественной войны:

«Чувелев Петр Николаевич, род. 1894 в Ростовском районе Ярославской обл. Призван Московским ГВК. Красноармеец 21 сп 180 сд. Пропал без вести в сентябре 1941».

Скорее всего, место службы Чувелева просто определили по справочнику. Действительно, 21-й полк в 180-й дивизии был, но она воевала на новгородском направлении. Не было учтено, что Чувелев был ополченцем, а 21-й ополченческий полк входил в состав 7-й дивизии народного ополчения. С переформированием дивизии в 29-ю стрелковую (2-го формирования) был переименован и полк, он стал 1298-м.

Эта ошибка была исправлена в Книге памяти Москвы, т.18:

«Чувелев Петр Николаевич, род. 1894 в Ростовском районе Ярославской обл. Призван Московским ГВК. Красноармеец 1298 сп 29 сд. Пропал без вести в феврале 1941. (Уточнены место службы, дата выбытия)».

Здесь другая ошибка – месяц и год, когда он пропал без вести. 29-я дивизия, в которой служил Чувелев, погибла в Вяземском котле и официально была расформирована уже 11.10.41. 29-я дивизия 3-го формирования, т.е. новая дивизия, получившая тот же номер, была сформирована в Казахстане и только в апреле 42-го переброшена в Тульскую область. В феврале она в боевых действиях не участвовала.

Основанием для утверждения, что Чувелев был ополченцем, служит справка, выданная 21.10.47 (№1/6) Бауманским РВК г.Москвы его жене, Чувелевой Екатерине Ивановне, где говорится, что ее муж был призван 7 июля 1941 в народное ополчение. Именно в Бауманском районе Москвы формировалась 7-я дивизия народного ополчения.

За каждым районом Москвы был закреплен номер, под которым дивизии и формировались, но не во всех районах была своя дивизия. Поэтому дивизий народного ополчения (ДНО) было двенадцать, но с номерами и 13-я, и 17-я, и 18-я, и 21-я. Районный принцип формирования наложил отпечаток и на состав дивизий. 1-я, 2-я, 6-я, 9-я, 13-я, 17-я, 18-я были укомплектованы, в основном, рабочими, в 5-й, 8-й и 21-й рабочих и интеллигенции было поровну, в 4-й и 7-й преобладали служащие и интеллигенция. Бауманская дивизия была самой высокоинтеллектуальной, в нее вступили преподаватели и студенты Бауманки. По некоторым данным ее 21-й полк формировался в школе №342 по Большой Почтовой улице 53, стр.1. На запрос директора школы в Подольский архив получен ответ, что по 21-му полку 7ДНО никаких документов нет.

Для укомплектования ДНО командным составом Военная академия имени М.В.Фрунзе выделила 36 преподавателей, а также откомандировала в ополчение многих слушателей. Командиром 7ДНО был назначен комбриг Заикин Иван Васильевич. В РККА звание «комбриг» было промежуточным между полковником и генерал-майором. Это было персональное звание, отражавшее служебное положение командира. В 41-м ему был 51 год, до 38-го года — командир 34-й стрелковой дивизии, в 38-м был репрессирован и уволен из РККА. Погиб при выходе из Вяземского котла 11.10.41.

6-8 июля 1941г. ополченцы собрались на своих предприятиях и в учреждениях, затем отравились на сборные пункты. Людей нужно было приучить к полевым условиям, поэтому дивизии были выведены за пределы Москвы. Транспорта не хватало, многие выдвигались пешком. Эти марши выявили достаточно много тех, кто физически не мог воевать. Отсев был значительным, до 3-4 тысяч из дивизии. Особое упорство проявили ополченцы старше 60 лет, они категорически не хотели уходить, и тогда для них была создана особая тыловая группа для связи дивизий с районами формирования. Старались вернуть и ученых, которые скрыли свои ученые степени в желании попасть на фронт и защитить Москву.

В 7 ДНО к 16 июля на момент вывода в район Химок было 7617 человек, 3963 винтовки, 201 пулемет, 33 орудия и 61 автомобиль. Видимо по этому периоду и судят об укомплектованности ополченцев оружием. Когда они вступали в бои, то уже были регулярными войсками. Нехватка артиллерии, танков была характерна для большинства наших дивизий, а численность уже воевавших зачастую была намного меньше ополченческих. «Одна винтовка на троих» — это о начальном периоде военной судьбы ополченцев. Отсутствие боевого опыта и слабая обученность большинства из них, в т.ч. командиров среднего и низшего звена – вот, на мой взгляд, основные из их проблем, которые они и компенсировали мужеством и стойкостью. На своих позициях они держались не хуже, а порой и лучше дивизий, которые изначально формировались как регулярные. С одной винтовкой на троих это было бы невозможно физически. Их гибель была такой же, как и десятков других дивизий, сгоревших под Вязьмой. Разница в том, что они были добровольцами! Они могли спрятаться от той бойни за бронью предприятий и учреждений, за справками о здоровье, за возрастом, но они пошли туда сами. Да, слабообученные и не всегда здоровые, но если бы не было их на тех рубежах, на которых немцы задерживались на день, даже на час, кто был бы там? Мне очень не нравится приставка «бы», когда мы говорим о военной истории, когда обсуждаем действия тех, кто взял на себя ответственность за оборону Москвы и Москву не сдал.

Есть ли сейчас равные им? От солдата до генерала? Они оборонялись теми войсками, которые у них были, а солдаты и офицеры в окопах тем оружием, которое было у них. Они не рассуждали, «вот если бы…». Они погибли в бою, умерли в плену, но не капитулировали. Вот она, национальная идея, – жизнь за Родину. На фронте, в тылу, когда эта идея внутри тебя. Что с ней стало сейчас? Где она? Кто может ее вернуть, да и сможет ли?

Но вернемся в 41-й. Ополчение создавалось, когда немцы были еще за Смоленском, и в планах было создание ближайшего к Москве хорошо укрепленного рубежа обороны, который и должны были оборудовать и занять ополченцы и две дивизии НКВД. 18 июля был создан фронт Можайской линии, который прикрывал Волоколамское, Можайское, Малоярославское и Калужское направления.

Вот на этой линии обороны и началась военная судьба Петра Чувилева. Только не с винтовкой и пулеметом, а с лопатой и киркой. Каждой дивизии отводилась полоса шириной 12-20 км и глубиной 4-8 км. Москвичи, в основном женщины, и ополченцы рыли окопы, противотанковые рвы, оборудовали командные пункты и склады. На боевую учебу отводилось 1-2 утренних часа, да иногда поочередно вывозили на стрельбы. Физические нагрузки были большими, а боевых навыков не прибавлялось. Казалось, время еще есть. Ведь ополченцы должны были встретить врага на хорошо оборудованных позициях с задачей пропустить отходящие войска и задержать наступавшие. После перегруппировки отошедшие дивизии должны были пополнить ряды ополченцев и вместе с ними держать оборону на заранее подготовленных позициях.

Только обстановка на фронте менялась стремительно, безвозвратные потери были огромны, и дивизии народного ополчения были переформированы в стрелковые. Они оказались последним резервом Москвы. 

Согласно приказу Ставки 7 ДНО двинулась маршем из р-на Волоколамска на Вязьму и Дорогобуж. 200 км Петр Чувилев прошагал в колоннах полка за 5 с небольшим суток. В августе ополченцы приняли боевую присягу, им были вручены знамена. С 1 сентября дивизия стала 29-й стрелковой. Она пополнялась людьми и техникой и снова приступила к строительству нового оборонительного рубежа. На боевую учебу, как и раньше, отводилось 2 утренних часа. К 20 сентября численность дивизии увеличилась в 1,5 раза, были получены современные винтовки и пулеметы, заменены иностранные и устаревшие орудия. В своем составе она имела даже 33 танка Т-37А и Т-38, которые иногда называют танкетками. Дивизия реально стала дивизией РККА, правда по-прежнему было мало артиллерии. В сентябре дивизия численностью уже 15000 человек входила в состав 32-й армии и занимала оборону у Дорогобужа.

2 октября по плану операции «Тайфун» немцы начали решающее наступление на Москву. Фронт был прорван и к исходу дня враг продвинулся на 40 км, нанося удары по 2-му эшелону Резервного фронта. 29-я дивизия занимала левый берег Днепра до Дорогобужа. Справа от нее находились 2-я и 140-я дивизии (бывшие 2-я и 13-я ДНО), а слева 8-я дивизия (бывшая 8-я ДНО). И снова ополченцы оказались единственным резервом. 8-я дивизия была передана в 24-ю армию и, не успев закрепиться на новых рубежах, приняла бой и погибла. Оставленные ею позиции должна была оборонять 29-я дивизия. 4 октября ситуация значительно ухудшилась. 29-я дивизия, потеряв связь с армией, самостоятельно вела бои на шоссе Москва-Минск западнее Вязьмы и даже контратаковала.  Доходило и до рукопашных схваток.

В одном из боев, 6 октября, Петр Чувелев был захвачен в плен. Дивизия же погибала, пытаясь пробиться к своим. Из окружения вышли 720 человек из бывшего 19-го полка и еще одна группа, которые были направлены на доукомплектование других частей. 29-я дивизия перестала существовать.

После мытарств по пересыльным лагерям 29 ноября 1941 Чувелев прибыл в лагерь военнопленных StalagXBSandbostel, это в 60 км западнее Гамбурга. Там ему был присвоен лагерный номер «115468» и заведена персональная карта пленного. В ней и записаны место (Ельня) и дата (6.X.41) его пленения, дата рождения (18.06.1894), девичья фамилия матери (Смирнова) и полк, где служил (21-й). Его рост 175 см, гражданская специальность – бухгалтер. Указан и адрес жены, Екатерины Чувелевой: Ленинская железная дорога, ст. Удельная, Кривоколенная ул., д.40.

В этом лагере 1.01.42, через месяц после прибытия, Петр Чувелев и умер. Ему было 47 лет. Причина в карте не указана, но это голод, холод, антисанитария, отсутствие медицинской помощи.

Вскоре после войны на месте лагерного кладбища был установлен скромный обелиск с надписью: «Здесь покоятся 46.000 советских солдат и офицеров, замученных в нацистском плену». В 50-е годы немцы решили, что количество жертв «сильно завышено». В 1956 году памятник был взорван и демонтирован. Сейчас на его месте стоят три каменных монолита с надписью «Ваши жертвы – наша обязанность – мир».

Ищите своих близких!

Копии архивных документов находятся в МУ РамСпас. Тел. 8-496-46-50-330 Горбачев Александр Васильевич.

Другие материалы по поиску без вести павших на сайте http://gorbachovav.my1.ru/