Из Книги памяти Московской обл. (т.22-II):

«Сиротин Сергей Герасимович, красноармеец. 1921 г.рождения, Бельский р-н Смоленской обл. Призван в 1940г. Раменским РВК. Пропал без вести в октябре 1941г.»

В 1946г. заявление на розыск Сиротина С.Г. подавала его мать, Сиротина А.В. Список разыскиваемых написан от руки не совсем четко, поэтому ее инициалы могут быть и «Н.В». В нем есть сведения, которые мать могла сообщить. Год рождения (без даты), место рождения сына, время призыва (октябрь 1940г.). Указан и адрес матери: совхоз Гигант, далее нечетко, или 1 уч. (участок), дом 2. После войны — это совхоз Раменское. Думаю, именно из этого списка взяты сведения для Книги памяти.

Последнее письмо от сына мать получила в июне 1941г., скорее всего, оно было написано еще до начала войны. К сожалению, она не указала часть, где он служил, или номер почтового ящика, откуда письмо пришло. В поиске это важно. По номеру полевой почтовой станции (ППС) или почтового ящика (п/я) можно искать часть, за которой этот номер был закреплен. Только следует учитывать, что п/я – это обычное почтовое отделение в том населенном пункте, где часть дислоцировалась до войны или в тылу. Были еще п/я с литерой, т.е. номер был закреплен за дивизией, например, а литерами обозначались отдельные части и подразделения в составе этой дивизии. При смене дислокации части менялся и номер п/я. ППС – это полевые почтовые станции в составе дивизий и отдельных частей действующей, т.е. воюющей, армии. Если дивизия не расформировывалась, то номер ППС оставался единым на протяжении всей войны, куда бы дивизия не направлялась.

Тогда, после войны, поиск результата не дал, и Сергей Сиротин был признан пропавшим без вести в ноябре 1941г. В Книге памяти почему-то в октябре 1941, но обе даты условны, на самом деле он попал в плен 22 сентября 1941 и умер в плену. Об этом можно узнать из списка умерших в лагере военнопленных stalagIFSudauen, в то время Восточная Пруссия. К сожалению, это единственный документ, который удалось найти. В нем сказано, что русский военнопленный Сиротин Сергей Герасимович, лагерный номер 326/24497, родившийся 5.04.1921г. из Раменского, солдат 300-го мотополка, попавший в плен 22.09.1941г., умер в stalagIF в августе-октябре 1943г. в 22 года. В списке было указано и место пленения, но при его обработке поверх текста была сделана другая запись и прежний текст уже не читается. Список этот был составлен на похороненных на кладбище Судауэн (FriedhofSudauen), сейчас это г.Сувалки, Польша.

300-й моторизованный полк входил в состав 7-й моторизованной дивизии 8-го механизированного корпуса 26-й армии. Моторизованной дивизия стала в мае 1940г., а 12 сентября 1941 снова переформирована в стрелковую. Соответственно менялось и название, и штаты ее полков, но номера оставались прежними, поэтому даже в некоторых официальных документах наименования не соответствуют временным интервалам существования дивизии в разном качестве.

8-й мехкорпус был вторым на Юго-западном фронте по мощи и укомплектованности новейшей техникой, хотя о 7-й мотодивизии этого, пожалуй, не скажешь. По штату мирного времени, а дивизия вступила в войну именно в этой штатной численности, она должна была иметь 258 танков. Фактически было 115 легких танков БТ-7, которые трудно назвать ударной мощью в силу их уязвимости, они не могли противостоять новым немецким танкам. В воюющих дивизиях БТ-7 были уничтожены или брошены из-за неисправностей в первые же месяцы войны, и больше на фронт не поставлялись. В разведбате были еще плавающие танкетки Т-37, но их даже к бронетехнике трудно причислить, т.к. они имели только противопульную броню и пулемет калибра 7,62 мм. 

Боевой путь корпуса в первые дни войны описал в своем докладе его командир, генерал Рябышев. На момент написания доклада 7-я дивизия и 300-й полк были уже стрелковыми, поэтому он так их и именует, хотя в июне 41-го они были моторизованными.

Части 8-го механизированного корпуса были подняты по тревоге в 5.40 23.6.41г. и к исходу дня, совершив марш порядка 80 км, сосредоточились в районе севернее Самбор. Там началась война и для нашего земляка, Сергея Сиротина.

Впереди дивизию, а значит и 300-й полк, ждали длительные изнурительные марши. Уже вечером 22 июня поступил приказ – сосредоточиться в 25 км восточнее Львова для нанесения флангового удара по прорвавшемуся «танковому клину» немцев. Снова дивизия вытянулась в многокилометровые колонны и в ночь на 23 июня выдвинулась в новый район через Дрогобыч и Стрый. Это был крюк порядка 150 км. К середине дня 23 июня 7-я мотодивизия была уже в пригородах Львова, когда поступил новый приказ: к 19 часам того же дня корпусу сосредоточиться в районе Яворово (40 км западнее Львова), т.е. разворачиваться и снова двигаться в сторону границы. 

Поздним вечером командиру корпуса был вручен пакет со следующим приказом – к исходу 24 июня выйти в район г.Броды, а значит снова двигаться от границы. Для дивизий корпуса это обернулось новым 160-километровым маршем для уже и так измотанных людей. В итоге от Дрогобыча до Бродов (по прямой около 200 км) корпус выдвигался 4 дня и прошел 500 км. Только во второй половине дня 25 июня он прибыл к месту сосредоточения. Командир корпуса Рябышев писал: «…во время марша протяженностью почти 500 км корпус потерял до половины танков устаревших конструкций». Как раз такие танки и были на вооружении дивизии и 300-го полка. Еще не участвуя в боях, 8-я мотодивизия была предельно изнурена и потеряла до половины своей техники.

У меня нет сведений о точных потерях 7-й мотодивизии, но вот другой пример. В «Журнале военных действий 34-й танковой дивизии» (8-й мехкорпус) есть запись о потерях танков Т-35: ««22 июня 1941 года дивизия выступила, имея 7 KB, 38 Т-35, 238 Т-26 и 25 БТ… 24 июня, к моменту выступления дивизии из леса Яворов — Грудек-Ягеллонский отстало 17 Т-35… 26 июня отстало еще 10 Т-35… К 27 июня отстали все Т-35». Причины потерь – поломки и слабая подготовленность экипажей. По воспоминаниям одного из танкистов июня 41-го, танки могли воевать, танкисты еще нет. Ремонтировать или эвакуировать сломавшиеся танки было нечем, и они достались немцам в качестве легких трофеев.

С 26 июня 7 мотодивизия приняла участие в сражении под Бродами. Обычно о нем пишут как о приграничных боях. Только оно не было рядовым событием. Сражение развернулось в нескольких западных областях Украины, в огромном пятиугольнике между городами Луцк, Броды, Ровно, Острог, Каменец, с центром в Дубно. В центре этой «железной рубки» со своим полком и оказался Сергей Сиротин. Во встречных боях сошлись около 2500 советских и немецких танков. Не знаю, сидел ли он под броней танка, воевал ли в противотанковом расчете или был связистом, разведчиком, сапером. Это и не важно, бомбы и снаряды не выбирали себе жертву. Каждый из воевавших выполнял свою боевую работу, и жизнь каждого была под прицелом.

В ходе боев 7-я дивизия была окружена, но прорвалась к своим. Остался жив и Сергей Сиротин. Благодаря им, стоявшим насмерть в первые дни войны, молниеносный захват промышленных районов Украины немцам не удался. Кстати, по воспоминаниям комиссара 8-го мехкорпуса, по частям 7-й дивизии немецкая авиация применяла горючую смесь. Видно эти разработки и совершенствовали потом американцы, применяя напалм во Вьетнаме.

Вот как оценивали эти приграничные бои немцы. Офицер 11-й панцердивизии старший лейтенант Хайнц Гудериан: ««Персонально русский солдат был хорошо обучен и являлся крутым бойцом. Стрелковая подготовка была превосходной — многие из наших солдат были убиты выстрелами в голову…

…Что касается русской тактики в приграничных сражениях. По нашему впечатлению, русские роты и взводы были предоставлены сами себе. У них не было кооперации с артиллерией и танками. Совершенно не применялась разведка. Не было радиосвязи между штабами и подразделениями. Поэтому наши атаки часто были для них неожиданными». Просто мы еще не умели воевать.

Со своим полком Сиротин отступал до Днепра. В сентябре 41-го истерзанные оборонительными боями южнее Киева и уже за Днепром, остатки 26-й армии попали в «киевский котел». Это был единственный случай за всю войну, когда в окружении погиб целый фронт. По немецким сводкам в плен попали 665 тыс. человек. Погибли более 50 дивизий. В том котле был и мой дед, кадровый офицер Козлов Тихон Андреевич. Он из котла вышел и закончил войну победой над Японией, а вот солдат Сергей Сиротин оказался среди тех несчастных, которые потом и сгинули безвестными на чужой земле.  

Насколько это возможно, нам удалось восстановить его судьбу. Его лагерный номер «326/24497» говорит о том, что первоначальную регистрацию в границах рейха он прошел в лагере Stalag VI K (326) Stukenbrock/ Senne, земля Северный Рейн-Вестфалия, Германия. К сожалению, персональную карту пленного Сиротина найти не удалось, и невозможно установить, когда он в этот лагерь попал, куда и когда он перемещался, находясь в плену. А такие перемещения были. Сиротин умер лагере stalagIF, а это Польша. По какой причине военнопленного направили из западной Германии в Восточную Пруссию (сейчас Калининградская обл.), неизвестно. В связи с тем, что пленные использовались не только в каменоломнях и на сельхозработах, но и в промышленности в качестве квалифицированных рабочих, можно предположить, что в этом качестве он и был направлен на одно из предприятий военной промышленности. 43-й год, это не 41-й и такого количества пленных уже не было, а из той их первоначальной массы большинство вымерли уже в первый год плена. О судьбе Сергея Сиротина в плену известно немного, но сохранившийся список умерших позволяет говорить о том, что похоронен он на кладбище Судауэн, Сувалки. Братское захоронение советских военнопленных является частью городского кладбища. Там похоронен 59151 человек. Одиночных могил нет.

Ищите своих близких!

Копии архивных документов находятся в МУ РамСпас. Тел. 8-496-46-50-330 Горбачев Александр Васильевич.

Другие материалы по поиску без вести павших на сайте http://gorbachovav.my1.ru/