КРАСНОАРМЕЕЦ ДУРНОВ. ВЯЗЕМСКИЙ КОТЕЛ

Красноармеец Дурнов Павел Александрович, родился 24.12.1916 г. в д.Аксеново Раменского района, из нее же в 41-м ушел на войну. Служил в 701-м отдельном зенитно-артиллерийском дивизионе 140-й стрелковой дивизии.

Числится пропавшим без вести в октябре 1941. Умер в плену 3 июля 1942 г.

140-я стрелковая дивизия имела четыре формирования, т.е. трижды погибала и возрождалась в новом составе. Дивизия, в которой служил Дурнов, была 2-м формированием. Первая, еще довоенная, входила в состав Киевского особого военного округа и погибла в августе 41-го в «Уманском котле». 26.09.1941 г. ее номер был присвоен 13-й Ростокинской дивизии народного ополчения Москвы.

701-й отдельный зенитный артиллерийский дивизион в составе дивизии с 1 сентября 41-го. Был ли он сформирован из ополченцев или придан уже сформированным, у меня сведений нет, поэтому и сложно определить, был ли ополченцем Дурнов. По состоянию на 3 сентября в дивизии насчитывалось 5104 ополченца и 4055 призывников из пополнения.

На начало октября 41-го дивизия, входившая в состав 32-й армии, занимала оборону у г.Холм-Жировский северо-западнее Вязьмы. Обстановка сложилась так, что после прорыва первого эшелона нашей обороны она одна встала на пути двух танковых и четырех пехотных немецких дивизий. Одна против шести.

2 октября дивизия вступила в первый бой. Танковые атаки следовали одна за другой по 30-50 танков. Как и сотни тысяч других воинов, солдат Дурнов рыл окопы, отражал танковые атаки, отступал и контратаковал, хоронил в воронках однополчан. Сопротивление фронта было сломлено, и 5 октября войска получили приказ на отход. К этому времени от дивизии осталось около 900 штыков, из чуть более девяти тысяч. За три дня боев погибли девять воинов из десяти.

7 октября у Вязьмы замкнулось кольцо окружения, в которое попала и 140-я дивизия. Где и сгинула. Не вышел из окружения и Дурнов, 10 октября он попал в плен. Умер 3.07.1942 г. в рабочей команде Рехаген предположительно шталага IIIA. Похоронен: кладбище Рехаген, р-н Тельтов, могила 11. Это около 20 км южнее Берлина, недалеко от поселка Куммерсдорф-Александердорф.

Что происходило на этом рубеже обороны Москвы, могут рассказать только те, кто этот ад прошел.

Виктор Розов, боец орудийного расчета, впоследствии известный драматург, сценарист («Вечно живые», «Летят журавли»):

«…Вооружение — допотопные ружья прошлого века, пушки прошлого века 76-мм, все на конной тяге. Мы, можно сказать, голые, а они — из железа. На нас двинулось железо. Как нас обстреливали — мотоциклы, танки! А у нас 76-мм пушка».

Красноармеец Софин, пулеметчик:

«Из деревни вышли танки… Кажется, здесь мы испытали настоящий страх, ведь бороться с танками нам практически было нечем, если не считать, конечно, бутылок с горючей жидкостью. В отличие от КС (самовозгорающейся смеси, появившейся позже) они зажигались с помощью двух в палец толщиной спичек, прижатых к бутылке резиновыми кольцами. Перед броском нужно было провести спичками по серной тёрке, а потом швырнуть бутылку в танк».

Борис Рунин, ополченец, впоследствии писатель:

«Многие бойцы кончили свою жизнь в немецком плену … По дороге в лагерь их ничем не кормили. Они питались попадавшимися по дороге капустными листьями, корнями, ржаными колосьями с неубранных придорожных полей. Воду пили из дорожных луж. Останавливаться у колодцев или просить напиться у крестьян строго воспрещалось. Так, в течение пяти дней — с 9 по 13 октября 1941 года — гнали колонну пленных в Дорогобужский лагерь. По пути в одной из деревень под печкой сгоревшего дома пленные увидели полуобгоревшую картошку. Около 200 человек бросились за ней. Из четырех пулеметов был открыт огонь прямо в толпу. Несколько десятков пленных погибло.

…Раненые жестоко страдали от жажды … Запекшиеся губы трескались, … распухали языки.  …Когда снимают повязку, раны оказываются наполненными червями, которые выбираются пригоршнями. Отмороженные конечности представляли собой черные обрубки, мясо и кости отваливались черными кусками. Многие умоляли, чтобы их пристрелили и тем избавили от страданий. За месяц весь состав пленных вымирал. В штабелях трупов, складывавшихся, как дрова, возле бараков, были и живые. Часто в этих штабелях двигались руки, ноги, открывались глаза, шептали губы: «Я еще жив». Умиравших хоронили вместе с мертвыми…».

В «Вяземский котел» попали и практически сгинули в нем почти все дивизии народного ополчения Москвы.

Сложилось мнение, уже ставшее бесспорным, что ополченцы были брошены в бой практически безоружными. Так ли это? Основные свидетели, конечно же сами ополченцы и зачастую их оценки достаточно жестоки.

Попробуем рассмотреть этот вопрос, основываясь на мнении С.Е.Соболевой, главного хранителя фондов Государственного музея обороны Москвы и воспоминаний ополченцев.

Так чем же были вооружены московские ополченцы?

Учитывая специфику формирования ополченческих дивизий, зачастую единственным оружием, с которым ополченцы могли противостоять хорошо оснащенному и подготовленному врагу, были винтовки и пулеметы.

Приближение наших мобилизационных складов вооружения и боеприпасов на 30-200 км к новой границе 1939 г. позволило немцам их уничтожить или захватить в первые же дни войны. Это существенно сказалось на вооружении вновь развертываемых дивизий, в том числе и дивизий народного ополчения.

В Московской битве их было 12. Они стойко сражались на Ржевско-Вяземском рубеже обороны и сумели задержать врага на спасительные 5-7 дней, в большинстве своем погибнув в боях и немецких котлах.

Оружия не хватало даже для частей, действовавших на фронте, поэтому ополченцы вооружались по остаточному принципу. Современным оружием обеспечить их удалось всего на 20-25% и поэтому пришлось изыскивать «внутренние резервы». Такими резервами стали запасы «отремонтированного и требующего ремонта» иностранного оружия, захваченного как в 1-ю мировую войну, так и последующих военных конфликтах. В основном это было японское, французское и английское оружие образцов 1889-1915гг., в т.ч.  закупленное еще для царской армии. Вот таким оружием и довооружали ополченцев. Использовалось и немецкое оружие тех же систем, что были на вооружении фашистской армии, но у немцев были современнее оружие, а на наших складах хранились образцы начала века.

Другими источниками снабжения стали снятые с вооружения устаревшие образцы, а также оружие, имевшееся в организациях Осовиахима, у охраны различных предприятий и наркоматов, учебное оружие в вузах и других учебных заведениях.

В справке о боевом пути 18 стрелковой дивизии (бывшей 18 ДНО) приводятся данные о строевых занятиях бойцов во время формирования дивизии в июле 1941 г. Никакого оружия тогда в 18-й сд еще не было, если не считать 250 учебных винтовок и 30 учебных пулеметов, выделенных дивизии организацией Осовиахима. Исследователь истории ополченческих формирований А.Д. Колесник пишет: «Значительная часть ополченцев была вооружена за счет учебного оружия, находившегося в высших и средних специальных учебных заведениях». Учебное — это боевое оружие, с просверленным патронником и сточенным бойком. Приводили его в боевое состояние путем замены бойка и заделывания отверстия специальным составом. У службы же охраны различных предприятий и наркоматов было оружие, не требующее высокой плотности огня и скорострельности.

Командный состав ополченцев в качестве личного оружия был вооружен, в том числе, пистолетами системы ТК обр. 1927 г. Этот пистолет выпускался до 1935 г. для командного состава РККА, НКВД, партийных и хозяйственных работников. Дальность его эффективного действия не превышала 15-20 метров, а отсутствие самовзвода делало невозможным его быстрое и внезапное применение.

Подтверждением того, что ополченцам выдавалось все, что могло стрелять, являются воспоминания К.Бирюкова, бывшего начальника снабжения оружием рабочих коммунистических батальонов: «В Вязьме когда-то был неплохой музей, посвященный 1812 году. Экспонатами из музея вооружали ополченцев сорок первого. Фузея (тип гладкоствольного дульно — зарядного кремневого ружья, введена на вооружение русской армии Петром I с 1700г….) в руках бойца имела чисто психологическое значение. К тому же, хоть стрелять из нее было нельзя, можно было колоть полуметровым штыком и бить прикладом. Раздавались из музея также сабли».

Воспоминания ополченцев-участников Московской битвы дают очень важные сведения как о степени вооруженности дивизий народного ополчения, так и о самом оружии и его качестве. Вот что пишет ветеран 5 ДНО, боец роты связи Н.Н.Малов в своих воспоминаниях, хранящихся в фондах музея обороны Москвы: «Оснащение дивизии было не на высоте. Не хватало автоматов, пулеметов, орудий. Финские трофейные патроны, пригодные для винтовок, заедали в пулеметных лeнтax».

От финнов нам достались винтовки Шюцкор М28-30, М-39. Это был вариант русской трехлинейки системы Мосина обр. 1891 г., которой была вооружена финская армия с царских времен. Но в Финляндии существовала другая система промышленных допусков при производстве боеприпасов, поэтому даже при их внешнем сходстве с нашими патронами финские патроны заедали в наших пулеметных лентах и стрелять очередью ими было невозможно. По этой же причине для наших винтовок не подходили и финские обоймы.

Таким образом ополченцы были вооружены в основном иностранным стрелковым оружием, причем устаревших образцов. Ремонтировать эти винтовки было нечем, т.к. запасные части к ним в СССР не производились. Попадание в них пыли и грязи приводило к отказам при стрельбе и они фактически переставали быть стрелковым оружием

Калибр иностранного оружия был различным и наши патроны к нему не подходили. Поэтому о каком планомерном снабжении боеприпасами могла идти речь? Исключение составляло только оружие производства США.

К иностранному оружию не хватало наставлений по стрелковому делу и руководств по материальной части, а значит и изучать его ополченцы практически не могли, т.е. оружие вроде бы и было, но ополченцы обращаться с ним не умели, патронов к нему не хватало, а при любом отказе оно становилось просто бесполезным. Видно поэтому и говорили, что у ополченцев одна винтовка на троих, фактически так и было, даже если на самом деле их было больше.

В связи с переводом дивизий народного ополчения в состав кадровых армий 7 августа 1941 г. командующий Резервным Фронтом генерал армии Г.К.Жуков обратился в ГКО со специальной докладной запиской, в которой пишет: «32 и 33 армии, состоящие из 10 дивизий народного ополчения, прибывшие в состав Резервного фронта, имеют очень много недостатков и, если не будут приняты немедленные меры, имеющиеся недостатки могут привести к тяжелым последствиям. В дивизиях имеется много совершенно необученных и не умеющих даже владеть винтовкой бойцов. Дивизии недовооружены, а имеющееся вооружение разных систем. В части засылаются боеприпасы других калибров».

Начальнику Главного Артиллерийского Управления было дано указание заменить иностранные винтовки русскими, однако, в полном объеме оно не было выполнено, хотя по некоторым видам оружия улучшение произошло.

Согласно донесению штаба 33-й армии штабу Резервного фронта, направленному не ранее 20 сентября 1941 г., винтовок имелось 34 721 (положено 28 952), станковых пулеметов 714 (положено 612). Но вот автоматических винтовок имелось 7 796, а требовалось 21 495, не хватало ручных пулеметов. На шесть дивизий имелось всего 2 зенитных пулемета вместо положенных 102 и 7 крупнокалиберных пулеметов вместо 51.

В разных источниках разная информация, поэтому сложно составить реальную картину вооружения ополченцев к началу битвы под Москвой. Но есть другие свидетельства, опровергающие утверждения и данные отчетов, что перевооружение произошло. Это экспонаты музея обороны Москвы, которые обнаруживают поисковики на местах боев дивизий народного ополчения.

Не стану обсуждать причины, почему так было. Я хочу сказать о людях. Слабо вооруженные и плохо обученные, они добровольно встали на защиту Отечества, защиту Москвы и, погибая, сделали то, что не смогла сделать ни одна кадровая армия Европы. Вместе с регулярной армией они отстояли свою столицу. Честь и слава — это о них, московских ополченцах. Они достойны долгой и светлой памяти — и погибшие в боях, и умершие в плену.

Народное ополчение никогда не могло противостоять мощи регулярной армии. Но именно солдаты-ополченцы в июне-декабре 1941 г. своими телами останавливали танковые клинья немцев под Москвой. Это их подвиг, и он неоспорим.

Копии архивных документов находятся в МУ РамСпас. Тел. 46-50-330, Александр Васильевич Горбачев.