«Бузенков Василий Федорович, мл. сержант 207 рр 413 сд. 1923 г. рождения, с.Раменское Московской обл. Призван в 1941 г. Раменским РВК. Пропал без вести в августе 1943 г.»

Из Книги памяти Московской обл. (т.22-I):

Нельзя с уверенностью утверждать, что близкие не знали о судьбе сержанта. Донесение о безвозвратных потерях, в котором указаны дата гибели и место его захоронения, есть. В послевоенных списках подворового опроса сведений о том, что его искали после войны, не найдены. Хотя опыт поиска по просьбе родственников показывает, что они не получали никаких сведений о погибшем, даже сейчас такие документы находятся. Война! У нас и сейчас теряются и документы, и посылки, и письма, что уж говорить о тех годах.

Видимо, у составителей Книги памяти были основания считать Василия Бузенкова пропавшим без вести. Такие случаи не редкость, когда на погибшего есть и документ о том, что он пропал без вести, и уточняющие документы, что он погиб. Это несправедливо, что погибший 20-летний сержант-разведчик как бы нигде, как бы растворился на дорогах войны. Он погиб и достоин того, чтобы о нем знали и помнили.

9 ноября 1943 г. в Центральное бюро по учету потерь личного состава действующей Красной Армии,в  штаб Белорусского фронта и управление тыла 50-й армии было направлено донесение о безвозвратных потерях 413-й стрелковой дивизии, где указано, что 29.08.43 г. был убит и похоронен в д.Иночка Орловской обл. разведчик 207-й отдельной разведывательной роты мл. сержант Бузенков Василий Федорович 1923 г.рождения. Родился в г.Раменское, мать, Бузенкова Домна Никитична, жила там же, в Раменском, по ул.Московском, д.33. В донесении есть запись, что извещения на всех погибших были выписаны. Если родные Василия не получили его, сложно сказать, почему это произошло.

Разведрота дивизии – это войсковая или тактическая разведка. Их боевая работа была штучной. Именно они часто становились героями книг и фильмов. Смелые до отчаяния, вместе с тем осторожные, умные, хитрые, физически подготовленные – это они, бойцы полковой и дивизионной разведки. Это они выявляли скрытые позиции немецкой артиллерии, танков, противотанковой и зенитной артиллерии, пулеметные огневые точки, расположение штабов. Они наблюдали, слушали, осуществляли поиск в тылу у немцев, организовывали засады, захватывали языков, участвовали в разведке боем. От качества их работы зависела жизнь многих и многих бойцов и командиров. От этой работы зависела правильность принимаемых решений на бой. Разведка, оценка обстановки, принятие решения, бой – таков алгоритм действий командира и первое здесь — разведка.

Не знаю, каким был Василий Бузенков, какого роста, сложения, каким было его образование, кем он был до войны, но на бойне он был бойцом высокой пробы. На войну ушел в 41-м. Не знаю, попал ли он в 413-ю дивизию сразу или послужил в других, был ли ранен, когда попал в разведку… К сожалению, о его судьбе есть только один документ — о его гибели.

Как и чем жила и воевала войсковая разведка, можно судить по фильмам, приказам об организации ее деятельности, но лучше всего о ней расскажут те, кто в ней служил. Вот как вспоминал об этом разведчик 368-й отдельной разведроты 283-й стрелковой дивизии Г.З.Кац: и его дивизия, и дивизия Бузенкова воевали в составе Брянского фронта на одном направлении.

Как отбирали в разведку: «…Из-за моего высокого роста и крепкого сложения я всегда был в строю правофланговым. Подошли «покупатели». Представители разведки обладали правом первыми обходить маршевое пополнение и отбирать к себе людей. Поэтому ко мне сразу подошел какой-то офицер, задал пару «дежурных» вопросов: «Где воевал? Откуда родом? Куда ранен?» — и сразу спросил: «В разведку служить пойдешь?» Я согласился. Вот и вся процедура…».

Какой была дивизионная разведрота: «В роте было примерно 50 человек, распределенных по двум взводам. Взводами командовали лейтенанты или опытные разведчики в старшинском звании. Каждый взвод — это, по сути дела, отдельная разведгруппа, которая на время разведпоиска делилась на группу захвата и прикрытия. Подчинялись мы непосредственно командиру дивизии и начальнику разведки дивизии. Только два человека имели право ставить разведроте задачи на поиск и так далее. По структуре роты. Кто числился в составе подразделения, кроме разведчиков? Например, у нас не было своих радистов или оружейника. Имелся санинструктор, который в «поиск» не ходил, но во время «поиска» был обязан нас ожидать в передовой траншее и в случае, если кого-то ранило, должен был помогать вынести разведчика с нейтральной полосы и на месте оказать помощь. Своих саперов у нас не было. Саперы придавались для разминирования прохода к немцам из саперного батальона дивизии, и всегда нам выделяли самых лучших саперов, профессионалов своего дела. В роте было четыре человека, не участвовавших в разведоперациях: старшина роты, повар, писарь и ездовой. Замполита в отдельной роте не было».

Как становились разведчиками: «…Обычно набирали добровольцев из пополнения. Особенно искали бывших разведчиков из числа солдат, возвращающихся на фронт из госпиталей. Командиры разведгрупп в роте могли, по своему усмотрению, забрать к себе приглянувшегося по боевым качествам солдата из полковой разведки… Но был еще один источник пополнения, который официальная история войны не любит признавать. В разведроты набирали солдат из штрафных рот, еще не успевших «искупить вину кровью». В конце 1943 г. в роте было десятка полтора-два разведчиков из бывших уголовников-штрафников, и, кстати, все они были смелые, достойные и порядочные люди. В стрелковой дивизии на фронте служит примерно 5-7 тысяч человек. Из них отобраны самые лучшие, смелые и умелые бойцы, человек 30-40, и служат эти бойцы в разведроте. Все эти люди — личности, с сильным характером. Другие в разведке не воюют. Эта группа солдат — элита дивизии и одновременно «смертники». Они не месят грязь в окопах месяцами. Но первая пуля на войне и первый орден — для них».

Как готовили разведчиков: «Никаких занятий по рукопашному бою не проводилось. От силы могли показать новичку, как нож правильно держать и куда вернее бить ножом, когда часового придется зарезать. Не было у нас инструкторов и тренеров. Может, в чекистском ОМСБОНе или у диверсантов и были подобные учения, но на уровне дивизионной разведроты — никогда. Никаких учений «на макетах», стрельбищ, метаний ножей и прочих «игр с компасом». пришлось учиться наблюдательности, особенностям маскировки. А так все было по принципу: «Делай как я». За два первых месяца в роте новичок или погибал, или становился профессионалом-разведчиком. Дивизионная разведка, как правило, работала на расстоянии до пяти-восьми километров в ближайшем немецком тылу, поэтому премудрости ориентирования в ночном лесу для нас не были наиважнейшим предметом для изучения. Любой «контрольный» поиск тщательно готовился. Немецкая траншея называлась у нас «дом родной», и со временем, с приходом боевого опыта, мы чувствовали себя в немецких окопах действительно почти как дома. Разведпоиск мы называли «Выход на работу». В «поиск» шло обычно до двадцати человек. Пять человек в группе захвата, остальные в группе прикрытия — в случае чего, поддержать огнем и вынести раненых. Знаменитые в разведке «три О»: «обнаружен, обстрелян, отошел» — для нас означали, что плохо отработали».

Разведка и суеверия: «На цифру «13» мы внимания не обращали. Главным для нас суеверием было следующее: если по дороге к передовой из дивизионного тыла мы встретили женщину, то группа отказывалась идти на разведку. В батальоне, занимавшем передовую траншею, если и была санитарка — ее тоже убирали с глаз долой. Сейчас это звучит смешно, но тогда несколько раз группа отказалась выйти на нейтралку только по одной причине — встретили бабу по дороге. И как нас ни стращали трибуналом и прочим расстрелом, никто с места не сдвинулся. Несколько групп в свое время погибли полностью после подобных встреч. И это суеверие стало основным. Для нас соблюдение этого «правила» было непреложным условием «работы». Еще много занимались толкованием снов. Увидел кто во сне «мясо» или «мельницу» — значит, скоро убьют. Но по большому счету у нас никто выжить не надеялся. Разговоры на тему, что я буду делать после войны, у нас не звучали. Потери у разведчиков всегда были страшные».

Почему разведчики молчат: «Этих людей вам уже не изменить. Для тех, кто служил в диверсантах, в их личном восприятии срока давности не существует. Слишком война там была особая. Да и простой армейский разведчик тоже не будет светиться от счастья, рассказывая, как он врагу глотку финкой пластал. Война — штука грязная и вонючая, ничего светлого и романтичного на войне нет».

Вот так служил и Василий Бузенков. В донесении написано просто: «Убит». Как это произошло? Не знаю, но могу утверждать, разведчики умирали достойно.

В августе 413-я дивизия вела бои за г.Жиздра Орловской области. В исключительных случаях разведка воевала и как пехота, вернее как ее самая умелая и храбрая часть. Отличились они и при освобождении города. Ветеран дивизии И.Ивашкин вспоминал: «Вечером того же дня (15 августа) командир разведроты дивизии капитан М.И.Герасимов со своими разведчиками и взводом стрелков при поддержке минометной батареи старшего лейтенанта В.Г.Бурова, преодолев пойму реки, подобрались к окраине города и по установленному сигналу, под прикрытием массированного артиллерийского огня 982-го артиллерийского полка, одновременно с передовыми батальонами устремились вперед по заваленным обломками кирпичей и горящих бревен улицам, уничтожая огнем из автоматов и гранатами застигнутых врасплох гитлеровцев». Город был взят. Думаю, участвовал в этом бою и Бузенков.

По собранным сведениям после войны захоронение из д.Иночка было перенесено в братскую могилу воинов 413-й дивизии п.Улемль Жиздринского р-на, сейчас Калужской обл. К сожалению фамилии Бузенкова на могильных плитах нет.

Ищите своих близких!

Копии архивных документов находятся в МУ РамСпас. Тел. 8-496-46-50-330 Горбачев Александр Васильевич.

Другие материалы по поиску без вести павших на сайте http://gorbachovav.my1.ru/