«Акифьев Василий Сергеевич, красноармеец. 1914 г.рождения, г.Балашов Саратовской обл. Призван в 1941г. Раменским РВК. Пропал без вести в октябре 1941г.»

Из Книги памяти Московской обл. (т.22-I):

Ушел солдат на войну и сгинул. «Пропал без вести» — такая официальная формулировка. Только они не пропали, они погибли. Просто мы не знаем, где и когда.

После войны родственники искали их сами, искали военкоматы. Перепись населения после войны не проводилась, поэтому и спорят до сих пор о количестве погибших, но организовывать учет не вернувшихся с войны все же пришлось, ведь их родным нужно было платить пособия, пенсии, а значит планировать деньги. Для этого военкоматы проводили подворовые опросы, собирали сведения о пропавших, делали запросы в управление по учету, войсковые части, если место службы было известно. Иногда это давало результат, ведь перемещение людей по стране было массовым, и похоронки не всегда находили адресатов.

Вот и Василия Акифьева искала жена, Баринова Александра Федоровна, которая жила по адресу: Быково, ул. Полевая, 5. Она сообщила, что муж родом из Балашова Саратовской обл., но до войны жил в п. Удельная Раменского района, что мобилизовали его 25.06.41г., что последнее, а скорее всего, единственное, письмо от него было получено 3.07.41г. Вот только год рождения Василия указала 1915. Ничего по нему не нашли, и он был признан пропавшим без вести в октябре 41-го.

Захваченные документы на военнопленных не разбирали, видимо их все еще считали изменившими присяге, да «органам» и с освобожденными из плена работы хватало. Бытующее мнение, что бывших военнопленных поголовно отправляли в наши лагеря, неверно. Их проверяли, опрашивали тех, которые находились в одном лагере, выявляли сотрудничавших с немцами. Конечно же, кто-то попадал в лагеря и без вины, например, знающий немецкий язык военнопленный мог быть назначен заполнять какие-то документы, быть переводчиком. В плену это был шанс выжить, а после войны рассматривалось как измена. Работа проводилась огромная, в результате большинство все-таки или снова направлялись в войска, или возвращались домой. А как много людей могли бы узнать о судьбе своих близких и посетить их могилы, если бы эти архивы разобрали вовремя.

Узнала бы о судьбе мужа и Александра Баринова. Он умер в плену. В документах лагеря военнопленных Stalag 336 есть персональная карта Акифьева Василия Сергеевича (индивидуальный номер военнопленного 23930), где указано, что родился он 16.09.1914 г. в Саратовской обл. в д. Koljeno — так записали немцы, Кольено – так перевел переводчик, но, видимо, это Колено, такая деревня была в Салтыковском (сейчас в Екатериновском) районе. Жена местом рождения назвала Балашов, а год рождения 1915. Так может это просто полные тезки? При таком количестве сведений можно предположить и такой вариант, т.к. нет других документов для поиска совпадений.

Я склоняюсь к тому, что это один человек. Не знаю, какие у Акифьева были отношения с женой, но в карте пленного ближайшей родственницей он указал тетю, Марию Акифьеву, которая как раз в Балашове и жила. Возможно, родители Василия после его рождения переехали в Балашов, откуда он в Раменский район и приехал, а может его тетя и воспитывала, т.к. обычно ближайшими родственниками пленные называли жену или родителей. Записана только девичья фамилия матери – Емельянова. Наверное, родителей уже не было в живых, а вот почему он не назвал жену, сказать трудно. Да и жена, судя по всему, ошиблась и с годом рождения мужа, ведь в плену сведения заполнялись со слов самого пленного.

Еще в персональной карте указано, что роста Василий был совсем небольшого – 152 см, светловолосый. До войны работал монтером. Служил, скорее всего, в одной из авиачастей ВВС 24-й армии младшим авиатехником. В карте записано «AvioArmee №24», но воздушной армии с таким номером в годы войны не было. В плен Акифьев попал 25.06.42 г. на р. Вальшавка. Допускаю, что «на слух» название реки было записано с ошибкой, и найти ее не удалось.

Авиатехников выпускали военные школы летчиков и авиатехников, значит, Акифьев должен был ее закончить, куда после призыва и был, видимо, направлен. В то время 7 классов было хорошим образованием, а если он был электромонтером, то имел достаточную базу для работы с самолетами. Не исключаю, что он был в составе экипажа бортовым техником, и попал в плен, когда самолет сбили. Аэродромы базировались в прифронтовой полосе, но не в непосредственной близости от линии фронта, ведь это сложное хозяйство с запасами горючего, запчастей к самолетам, другим имуществом и техникой, наземным персоналом. В случае отступления нужно было время, чтобы все это перебазировать на новое место, но, видно, часть Акифьева оказалась в полосе быстрого прорыва немцев и таким образом он в плен и попал, а может просто от колонны отстал.

В карте пленного не отмечено, был ли он при этом ранен, но есть пометка, что сделан обязательный отпечаток левого большого пальца, а не правого, как это было предписано. Из этого можно предположить, что на момент оформления в стационарном лагере военнопленных состояние его правой руки или пальца не позволяло это сделать, т.е он был либо ранен, либо травмирован.

Stalag 336 размещался в Ковенской крепости Каунаса, Литва. Крепость не была единым строением средневекового стиля, она была построена в конце 19-го века и состояла из нескольких фортов, расположенных вокруг Ковно (Каунас). За всю историю существования она использовалась и как оборонительное сооружение, и как тюрьма. С захватом в 1941г. Каунаса немцами, в некоторых фортах были размещены лагеря военнопленных. Точной информации о них немного, видно документы хранятся в закрытых архивах, поэтому исследователи по Stalag 336 собирают ее по крупицам. По найденным материалам и анализу карт военнопленных можно предположить, что форты определялись добавлением буквы к номеру лагеря. Так Stalag 336А – это 6-й форт, где размещался лагерь-лазарет, Stalag 336Е – это 7-й форт, где содержались давшие согласие на сотрудничество с врагом военнопленные, хотя 7-й форт упоминается и с литерой «F». Возможно, в форте было два отделения лагеря. Был лагерь и в 9-м форте.

В карте пленного Акифьева рядом с номером лагеря стоит литера «Qkarantine». Значит, при регистрации он был помещен в карантин. По мнению близких к теме экспертов, карантин размещался в 6-м форте. Может быть, он был частью лазарета? Никаких отметок о направлении Акифьева в рабочие команды или отделения лагеря нет. С учетом того, что его правая рука была повреждена, он мог быть оставлен в карантине или лазарете «на доживание».

Вот что сказано о лазарете в сообщении Чрезвычайной государственной комиссии о преступлениях гитлеровских захватчиков в Литовской ССР: «В лагере форта № 6 был «лазарет» для военнопленных, который в действительности служил как бы пересыльным пунктом из лагеря в могилу. Военнопленные, брошенные в этот лазарет, были обречены на смерть. Из месячных немецких сводок заболеваемости военнопленных в форте № 6 видно, что только с сентября 1941г. по июль 1942г., т. е. за 11 месяцев, в «лазарете» умерло 13 936 советских военнопленных».

Бывший военнопленный В.Лопаев вспоминал: «Восьмой форт (прим. – речь идет о шестом форте) был поперечником метров в триста. Обнесен по периметру колючей проволокой. За ней – ров, выложенный кирпичом, метра четыре глубиной, шириной – метров шесть. Через ров – подъемный мост к центральным воротам. Внутри форта – двухэтажные казематы красного кирпича. Каждый этаж – это длинный, в тридцать-пятьдесят метров, коридор шириной в четыре-пять метров. Вдоль коридора нары в два яруса. Казематы засыпаны с верхом землей, так что издали форт выглядит, как большой холм, поросший кустарником.

В лагере нам сразу же выдали белые матерчатые номера, велели нашить на одежду. (…) Сами немцы держали только наружную охрану на центральных воротах и в сторожевых будках по внешнему обводу. Все внутреннее управление – полиция, переводчики, повара, врачи – было из пленных. В основном, – хохлы-националисты. Стоит такой вразвалку… К русским они относились плохо.

Кормили дважды в день – утром и вечером. Выдавали жидкую, горячую баланду: картошка, немного крупы. Повар черпаком наливал бурды с полкотелка. Утром в другой очереди выдавали кофе из свекольного суррогата, 200 граммов хлеба и 20 граммов маргарина кусочком в пол спичечного коробка. Хлеб с опилками. В кишках спрессовывается… Кал будто из одних опилок.

Примерно половина пленных жила в казематах, кому не хватило – жили в норах. Бугор был откосом градусов в сорок пять, в нем рыли норы, накрывали шинелями, насыпали листья».

Полгода пробыл Акифьев в этом аду и умер 30 декабря 1942г.

Сейчас форт заброшен, но рядом с ним есть мемориал на месте захоронения умерших военнопленных. Правда, нет единого мнения, были ли перезахоронены туда все останки. Основная их масса была похоронена рядом, в месте, которое на современных картах обозначено как «Tilviku takas». Всего там похоронено около 35000 павших.

Так один ли это человек — тот, которого разыскивала жена из Быково, и тот, который умер в каунасском лагере? «За» — это то, что их объединяет: запись в Книге памяти и г.Балашов. Ошибки в дате рождения довольно часто встречаются в документах на одного человека. «Против» — жена все-таки назвала другой год рождения и, как она указала в заявлении на розыск, последнее письмо от мужа было получено в июле 41-го, а в плен он попал в июне 42-го. Год не писал жене? Это тоже возможно, если их отношения в чем-то не ладились.

Занимаясь поиском пропавших солдат, настолько часто приходилось сталкиваться с ошибками в документах, что можно предполагать все, в т.ч., что последнее письмо было все-таки в 42-м получено, да и год рождения в запросе на розыск писарь военкомата с ошибкой мог написать. Правду знают только родные Акифьева, если они найдутся.

Ищите своих близких!

Копии архивных документов находятся в МУ РамСпас. Тел. 8-496-46-50-330 Горбачев Александр Васильевич.

Другие материалы по поиску без вести павших на сайте http://gorbachovav.my1.ru/