Дата рождения: 2 марта 1963 года

Деятельность: актер российского кино, с 1998 года служит в Санкт-Петербургском государственном театре сатиры на Васильевском острове

Семейное положение: женат, трое детей

У Евгения Дятлова несколько амплуа, но все они неизменно связаны с творчеством: он является актером кино и театра, певцом и композитором, мастером озвучивания зарубежных фильмов. Со временем его многочисленные таланты и энергия, с которой он постигал захватывающий мир искусства, переросли в настоящий профессионализм. Евгений — один из тех, чье личное счастье гармонично переплелось с любимым делом, ставшим жизненным призванием. В последние годы он уделяет большое внимание певческой деятельности и часто выступает с сольными концертами, регулярно посещая и наш город. 4 марта в большом зале КДЦ «Сатурн» был аншлаг. Сольный концерт длился более двух часов, однако Евгений любезно согласился побеседовать с нами о своем творчестве.

— Евгений, вы самостоятельно пишете песни и, кроме того, исполняете хиты многих авторов. Какой музыкальный стиль вам интереснее как исполнителю и как слушателю?

— Я понимаю стиль как некое выражение эмоциональных рамок. Стилистически я хорошо воспринимаю рок-музыку, русскую народную песню, джаз, классическую музыку. Это зависит от потребностей души в тот или иной момент времени, когда мне нужны определенные эмоции или энергетическая разрядка.

— Вы владеете скрипкой и гитарой…

— Ну, владею – это громко сказано. 7 лет я учился в музыкальной школе по классу скрипки, куда меня привела мама. Она правильно угадала время, когда это нужно было сделать.

— Сложно ли давалось изучение музыки?

— Скрипка — сложный инструмент, безусловно.

— Как прошел ваш первый концерт?

— Мой первый сольный концерт проходил в зале лектория зоопарка в 1996 году. Мы нашли 100-местный зальчик, потому что другого места просто не было.

— А кто для вас является примером в музыкальной сфере? Кто вдохновляет вас на творчество?

— Каждый талантливый исполнитель своим мастерством меня вдохновляет и даже воодушевляет. Любое великолепное владение музыкальным инструментом или голосом — это проявление мастерства. Не могу сказать, что кто-то повлиял на меня особенно, например, Бетховен, который сочинял шедевры будучи глухим, или Альфред Шнитке, или Валерий Гаврилин — тоже замечательный композитор. Просто все они — глобальные личности с многогранными талантами. Они наполняют мою творческую жизнь более глубоким содержанием. Я счастлив уже потому, что имею способности и возможность оценивать, понимать творения столь великих людей. В этом смысле я благодарен судьбе и маме за то, что хорошая музыка не закрыта для моего сознания.

— Вы достаточно много гастролируете по стране с сольными концертами. Сложно ли совмещать гастроли с игрой в театре и съемками в кино?

— Когда я не гастролирую — играю в театре и снимаюсь. А когда гастролирую, соответственно, совместить все это не могу. Сейчас я снимаюсь немного и все силы направляю именно на концертную деятельность, от которой получаю огромное удовольствие.

— Какие работы вы бы особо отметили из своей богатой фильмографии?

— Хорошим получился телевизионный фильм «1 мая», вышедший в 2000 году. Важен для меня и фильм «Копейка», где я играл по приглашению Ивана Дыховичного. Сериал «Золотой капкан» был довольно сложным и потому интересным. И естественно, важное место в моей жизни заняли работы с Дмитрием Месхиевым. В его «Линиях судьбы» у меня была очень необычная роль (поп-звезды нетрадиционной ориентации Эдуарда Воскресенского).

«Белая гвардия» Сергея Олеговича Снежкина — замечательное кино, я был в восторге от работы в этой компании. В 2012 году вышли сериалы «Жизнь и судьба» режиссера Сергея Урсуляка и «Чкалов» Игоря Зайцева. «Чкалов», где я сыграл главную роль, — очень классный фильм. Игорь Зайцев — замечательный режиссер, я питаю к нему огромное уважение за его абсолютное доверие ко мне и на площадке, и за ее пределами. Скоро выйдет фильм «Красные горы», на этом проекте мы тоже работали вместе. Возможно, творческое взаимодействие у нас еще продлится.

Мне повезло, что я работал с этими людьми. Для меня они значат то же, что и великие композиторы в музыке. Я благодарен судьбе, что мне хватило времени, возможностей и сил поучаствовать с ними в общем деле.

В целом я сейчас хочу отойти от активной актерской деятельности. Конечно, необычно слышать от актера такое заявление. Актер должен принимать хорошие предложения и понимать, что качественные проекты работают на перспективу, ведь нужно идти вперед, зарабатывать. Но, к счастью, у меня есть и другая страсть — пение, которому на сегодняшний день я отдаю предпочтение.

— Чем вы руководствуетесь при выборе ролей?

— У меня тот же принцип, что и в музыке: западает роль в душу или нет. Вы, например, не знаете, что я вам сейчас сыграю, но вы начинаете слушать и понимаете, нравится вам это или нет. То же самое и со сценариями — начинаешь читать, и в этот момент с тобой что-то происходит. Если ты подключаешься к сюжету, значит, это твое. Тогда нужно соглашаться, сразу включаться в это дело и больше ни на что не размениваться. У меня бывали случаи, когда я «пролетал» с ролью именно в силу своей неуверенности и робости, а надо было идти туда, куда меня звал появившийся в душе восторг. Поэтому я ориентируюсь в жизни только на восхищение от получаемого материала.

— В этой связи более прагматичный вопрос: рассматриваете ли вы те роли, которые несут за собой какие-либо перспективы или возможности, но не находят эмоционального отклика в душе?

— Этот вопрос не имеет ответа в области чувств и моего внутреннего мира. Он имеет ответ в области выгоды. Допустим, вам не нравится роль, но вы согласитесь на нее при условии, что нужно выживать.

— А если это престижная роль?

— Никакой престижности для меня не существует! Если мне скажут: Никита Михалков зовет вас на роль сторожа Иваныча, по сценарию павшего смертью храбрых, когда его убили амбарным замком, и то со спины будут снимать, — нет, я туда не пойду, мне совершенно не нужно, чтобы у меня в резюме была строчка, гласящая, что я пробежался по заборчику в картине Михалкова. Меня звали в картину «Идиот», где я должен был сыграть офицера, которого Настасья Филипповна избивает стеком при всем честном народе. Это очень эмоциональное и при этом бессмысловое вкрапление в общую картину. «Твое лицо там увидят, ты что?!», — говорили мне тогда. А я сказал: нет, не буду сниматься. Мне говорили: «Как? Там крупные планы!» Я говорю — да зачем мне это? Я знаю актера (мы работали в одном театре), который согласился на такую роль, и я со стороны посмотрел, что он смог извлечь из нее. Если мы говорим о престижности, значит должна быть какая-то выгода. Но он из этого ничего не извлек, хотя был снят крупным планом. Со мной такие вещи уже не проходят.

— То есть роль должна давать возможности для самовыражения…

— Только восторг! Слово «самовыражение» — уже заезженная реплика, она меня коробит. Иногда человек и сам не знает, кто он на самом деле, какой он внутри. Но как только он включается в этот восторг или объединяется с другими в общем восторге, он испытывает колоссальное удовлетворение. В результате мы и назовем это самовыражением. Роль должна быть счастливым мгновением, которое потом растягивается в общую работу.

— И получается нечто захватывающее?

— Бывает, и не получается, вот что самое интересное! Порой случается, что роль не попадает в сознание зрителя в таком же объеме, в каком она видится в твоем собственном сознании, хотя ты верил и надеялся, что фильм — просто в десятку. Но я к этому отношусь ровно. Случается, что актеры, бывшие в восторге от материала, вдруг начинают вслед за критиками осуждать проект, если картина по каким-то причинам не срабатывает. Я считаю, так дело не пойдет.

— Вы приехали поступать в Ленинградский государственный институт театра, музыки и кинематографии им. Н.К.Черкасова издалека, из украинского города Никополя. Трудно было?

— Судя по тем людям, которые туда поступали по пятому разу, было трудно. Они обвешивали себя массой комплексов и психологических зажимов. Начинали думать: я некрасивый, у меня не получается. Человек один раз слетел, пробует на следующий год — опять слетает, и это страшно… Человека туда просто с огромной силой тянет, влечет, а ему говорят «нет». У него системная катастрофа в душе, сбой системы. Человек не может спокойно жить, пока не поступит, и жизни без этого не представляет. Вот это сложно.

Но я этого не почувствовал, сразу поступил. Я вдруг осознал, что хочу петь, играть, заниматься творчеством, обитать в этой среде и постоянно, с утра до вечера, получать оттуда приток информации. Я хотел вариться во всем этом и больше ничем не заниматься. Я не знал, буду ли я актером или музыкантом, в оперетте или в опере — мне было непринципиально. Я просто хотел быть в этом мире.

— Вы рассматривали какие-то альтернативы своему вузу?

— На тот момент меня уже приняли в музыкальное училище имени Римского-Корсакова. А я ушел в театральный институт. Для меня было значимо, что училище — это одна планка, а институт — это все-таки другое.

— Евгений, в актерской профессии множество направлений. Что вам наиболее близко — кино, театр, озвучивание, ведь вы успешны во всех этих сферах?

— Все близко. У меня была не очень простая работа с озвучиванием в сериале «Крот» и «Крот-2». Я озвучивал героя, которого играл Павел Новиков, на протяжении 24 серий и чуть с ума не сошел от этой работы. Под конец я даже глаза не поднимал на экран, просто слышал его голос и работал по тексту.

А в целом в озвучке у меня просто замечательные западные фильмы, где сыграли классные актеры — Бен Аффлек, Вин Дизель, Эдвард Нортон.

— Как вы озвучиваете известных актеров – с трепетом или для вас это уже стало привычным?

— Это не привычка, но и трепета нет, потому что если ты трепещешь, то долго будешь делать свою работу. Надо быть крайне собранным, четким, нужно сразу понять героя. Плюс режиссер поправляет твою работу, ведь озвучивание – это тоже коллективное творчество. Естественно, смотришь, кто как перевел, кто как адаптировал. Иногда получается очень неудачный перевод, в оригинале гораздо жестче говорится. Гоблин, в отличие от многих, переводит фильмы близко к смыслу. Я считаю, именно так нужно делать. Раз мы покупаем эти фильмы, раз мы их поглощаем, не нужно искажать их. Смягченные переводы, адаптации под наши культурные реалии расходятся с оригиналами, и получается усредненный вариант. Это подмена и фальшивка для нашего зрителя.

— Но, может быть, простому непрофессиональному зрителю это не особенно заметно?

— Порой дело в том, что фильм изначально не расчитан на русскую аудиторию. Изначально он делает посыл и вызов к своему зрителю, за сердце его берет. Режиссер не виноват в том, что в дальнейшем бизнес делает с фильмом, распространяя его по миру и коверкая смысл. Ни Форд Коппола не виноват, ни Девид Финчер. Мне очень нравятся у Финчера и «Бойцовский клуб», и «Игра», и «Андерсен». К сожалению, при переводе хороших картин никто не вдается в детали, хотя стоило бы задуматься и о русском зрителе. Надо переводить как следует, чтобы зритель понимал, что это за люди и почему они так говорят.

Все, что касается кино, театра, озвучки, имеет под собой определенные законы, их надо знать, использовать и постоянно открывать, как будто в первый раз. Все происходит по-новому в любой новой работе.

Беседовала Ольга Гарина-Покровская

Фото Дмитрия Юханова