Пешкин Виктор Ильич, родился 29 января 1922г. в д.Бояркино Бронницкого района Московской обл.

О нем нет записей в книгах памяти, нет его в донесениях о безвозвратных потерях, нет сведений и о его розыске родственниками в послевоенное время. В доступных базах данных о нем нет ничего, кроме персональной карты пленного, которая и позволила узнать что-то о его боевом пути и мучительной смерти в немецком плену.

На войну Виктор Пешкин ушел в 18 лет. Был он выше среднего роста, 177 см, темноволосый. До войны работал слесарем. Скорее всего, и жениться еще не успел, поэтому ближайшей родственницей указал мать, Евдокию Пешкину, в девичестве Павлову, отчества нет. Жила она в Бояркино.

Точную дату призыва уже не установить, если только в архивах не найдутся другие документы. В карте пленного нет и места его службы, хотя эти сведения были обязательны при ее заполнении. Записано «Inf. batl?», т.е. пехотный (стрелковый) батальон без номера. Это мог быть и отдельный батальон, и батальон в составе полка, без номера это не определить. Но вот дата и место, где попал в плен известны – 23 сентября 41-го, Стрельна. При пленении раненым не был. 

Стрельна – это поселок, километрах в семи восточнее Петергофа по берегу залива Невская Губа. В сентябре 41-го там были очень тяжелые бои, ведь до Ленинграда немцам оставалось всего километров 15 и от исхода тех боев во многом зависело, прорвутся ли они в город. Не прорвались.

Утверждать, что Пешкин воевал непосредственно за Стрельну нельзя, у пленных часто писали направление, на котором они воевали. Направление было ленинградское, но Стрельна оказалась в центре прорыва нашей обороны, где менее чем в 10 км восточнее ее впоследствии образовался Ораниенбаумский плацдарм, а на таком же расстоянии западнее стабилизировалась оборона Ленинграда.

В начале сентября немцы рвались к Ленинграду в надежде город взять и высвободившиеся войска бросить на Москву. Если бы пал Ленинград, пала бы и Москва, и дело не только в арифметике соотношения сил. Это были города-символы, боевые знамена всей страны. С давних времен под свои штандарты и знамена собирались рассеявшиеся в битве бойцы и снова становились боевой единицей. Потеря любого из городов подорвала бы веру в победу, а без этой веры не могут побеждать даже хорошо вооруженные и укомплектованные войска, не то, что наши истерзанные в изнурительных боях армии. После Европы немцы чувствовали себя победителями, только спеси у них уже поубавилось, да и прыти тоже. Но ситуация была критической. Вот в этих жерновах и оказался наш 18-летний земляк Виктор Пешкин.

13 сентября Ворошилова на посту командующего фронтом сменил генерал Жуков. Сейчас появилось достаточно много критиков его стиля командования войсками. Говорят о его жестокости, что солдата не щадил. А был ли у командующего другой выход? Ведь он остановил немцев у последней черты. Так же, как потом под Москвой. Им оставался один рывок, но они так и не смогли его сделать. Меня учили: всякое решение, доведенное до конца, считается правильным.

Да, решения принимались жестокие. В официальных источниках, как правило, они смягчались фразами «поставил задачу…» «ни шагу назад…», а в приказе от 17 сентября это звучало иначе: «За оставление без письменного разрешения Военного совета фронта и армии указанного рубежа, все командиры, политработники и бойцы подлежат немедленному расстрелу».

23 сентября распоряжением Г. К. Жукова все командиры соединений и частей предупреждались о том, что за самовольное оставление Петергофа и оборонительных позиций южнее Петергофа будут расстреляны как изменники и трусы. Думаю, что эта даже не жестокость, а жесткость тоже помогли город не сдать. Если уж и смерть, то не позорная.

В середине сентября немцы ударили в стык 8-й и 42-й армий и вклинились в нашу оборону. Стыки – всегда самые уязвимые места, ведь два соседа подчиняются разным командирам, которые, в свою очередь, разным армиям и фронтам. И если потеснили одного, то второй без приказа своих командиров отойти не может. Он вынужден загибать фланг, чтобы обезопасить свои тылы, и, тем самым, расширяет коридор для прорыва противника.

В результате прорыва 8-я армия была отрезана от основных сил, но осталась воюющей армией. Именно ее дивизии и держались потом прижатыми к заливу всю блокаду. Не знаю, в какой армии служил Пешкин, но, скорее всего в районе боев за Петергоф, Стрельну, Урицк, пос. Володарского он и попал в плен. Урицк, это район Лигово – практически пригород Ленинграда. Урицк и Володарский по нескольку раз переходили из рук в руки. Там немцев и остановили, хотя 19 сентября город был сдан, но д.Лигово осталась за нами. Попасть в руки врага в таких боях было просто.

Свой номер пленного «54802» Виктор Пешкин получил в лагере военнопленных stalag308 (VIIIE), Neuhammer, сейчас Свентошув, Польша. Этот лагерь был создан еще в апреле 41-го на территории военного полигона. Сами немцы это место называли пустыней или пляжем, т.к. никакой растительности там не было.

Когда Пешкин попал в лагерь, сказать трудно, но можно предположить, что произошло это в конце октября 41-го, т.к. от оспы он был насильственно привит 6 ноября, а значит прибыл незадолго до этой даты.   

О выживании пленных в лагере лучше всего расскажут те, кто этот ад прошел. Погожев А.А., книга «Смерть стояла у нас за спиной…»:

«Среди густого векового леса ровная площадка песчаной земли обнесена сеткой проволочного ограждения. Деревья почти вплотную подступали к огороженному прямоугольнику.

Перед единственными входными двойными воротами, затейливо скрученными из колючей проволоки, по обеим сторонам с внутренней стороны, образуя проход, расположены в ряд по три клетки размером 2x2 метра из той же проволоки. Это карцеры. Все заполнены. Свободных нет. Чем-то провинившиеся имеющие силы стоят, шатаются, переступая с ноги на ногу. Большинство лежат, свернувшись калачиком, с острыми выпирающими лопатками…

…В хорошую погоду днем тепло, но ночи страшны. От холода, пронизывающего и леденящего, нет спасения. Единственное сооружение внутри загона — бетонная уборная, которая укрывает от стужи несколько десятков пленных, которые стоя спят, согревая друг друга. От невероятной тесноты упасть невозможно, но кто упал — верная смерть. Места на ночь в уборной захватываются днем.

Холод заставлял зарываться в землю. Песчаный грунт легко поддается разработке. Небольшими группами в 2-3 человека желающие роют ямки, чтобы можно было, прижавшись, сидеть в них. Кто имеет шинель или пальто, укрываются сверху. Так по лагерю ежедневно появлялись бугристые участки с сотнями ямок, которые зачастую превращались в могилы для тех, кто не успевал выбраться из них при стихийном наскоке обезумевшей толпы.

Почти каждый день для развлечения администрация лагеря перебрасывала через колючую проволоку в толпу руками охранников брюкву. Перебрасывали в разных местах и в разное время. Потерявшие от голода и холода разум тысячи людей набрасывались на брюкву. Они метались по лагерю от одного места переброса к другому. Десятки трупов и сотни покалеченных оставались на местах трудновообразимых свалок. Ямки-укрытия затаптывались со всеми теми, кто не успевал выбраться из них, и бугристые участки превращались в ровные поля с торчавшими вверх руками, ногами, туловищами.

…Несмотря на постоянную опасность быть заживо погребенными, холод заставлял рыть новые укрытия, которые на следующий день или через день опять превращались в могилы.
Сохраняя все меры предосторожности, можно было предохранить себя от последствий всевозможных провокаций, но от голода, холода спасения не было. Не было и малейшей надежды на изменение условий. Каждый день уносил оставшиеся силы. Странно было смотреть на товарищей. Поползли слухи о попытках людоедства…».

Виктор Пешкин недолго был в том аду. 10 ноября он был направлен в рабочую команду 44 Tarnowitz (Тарновске-Гуры, Польша), это в 270 км юго-восточнее лагеря и в 20 км от г.Катовице. Пленные выполняли самую разную работу и в сельском хозяйстве, и по ремонту дорог, и в промышленности. Тех, кто умирал в рабочих командах, хоронили на городских или сельских кладбищах по месту размещения команд.

Всего месяц пробыл в рабочей команде Тарновске-Гуры Виктор Пешкин. Он умер 12 декабря 1941г. от сердечной недостаточности. 18-летний парень! Девятнадцать ему бы исполнилось через полтора месяца. В карте пленного есть отметка, что он был похоронен на городском кладбище, которое называлось «северным» — Tarnowitz – Nord, ряд 8, могила 286. Сейчас на этом месте мемориал, но одиночных могил пленных, конечно же, нет.

Вот рассказ сына погибшего в Тарновске-Гуры пленного о посещении кладбища:

«…Сойдя с поезда в Катовице, с грехом пополам объяснившись с таксистом, доехал на машине до городка Тарновские Гуры, нашёл гостиницу. Хозяин гостиницы, к счастью, говорил по-русски, да и вообще оказался хорошим человеком. Тадеуш (так его звали) подсказал, где найти место захоронения, вызвал такси с водителем, понимающим русский язык.

На следующий день побывал я у отца. Братская могила прямо в парке расположена, да и не одна – тут, в городском парке, захоронены и советские, и немецкие солдаты. Всё ухожено, чистота, цветы, у могил лампадки горят. Спросив разрешения, высыпал я горсть нашей башкирской земли. Оттуда землицы чуток набрал. С отцом поговорил. Камень с души снял… Совсем недолго пробыл я на польской земле. Но пришёл к выводу, что народы наши, не в пример политикам, дружны. К примеру, стал я цветы покупать, чтобы к могиле отца положить. Протягиваю продавщице евро, а она не берёт – сдачи нет, так таксист свои деньги заплатил и с меня ничего не взял, дескать, святое дело».

Каждый раз хочется надеяться, что найдется кому вспомнить найденного солдата, а может и на его могиле голову преклонить.

Ищите своих близких!

Копии архивных документов находятся в МУ РамСпас. Тел. 8-496-46-50-330 Горбачев Александр Васильевич.

Другие материалы по поиску без вести павших на сайте http://gorbachovav.my1.ru/