Из Книги памяти Московской области:

«Сосков Петр Степанович, красноармеец 132 сапб 38 сд. 1914г. рождения, д.Кузнецово Раменского р-на Московской обл. Призван в 1941 г. Раменским РВК. Пропал без вести в октябре 1941 г.»

Еще один случай, когда поиск солдата по фамилии традиционным, упрощенным способом не дал бы результата. Думаю, что и при запросе в архив был бы получен ответ: «сведений нет». Не удалось бы его найти и в ОБД Мемориал, набирая в запросе лишь начало фамилии и просматривая созвучные. Потому что даже начало фамилии набирают из нескольких букв, а в архивных документах в фамилии Сосков ошибка уже на второй букве. Это персональная карта пленного Стоскова Петра Степановича из д.Кузнецово Раменского района Московской области. Ошибка может быть и в нашем поиске, если в Кузнецово был еще один человек, но с фамилией Стосков, 1914 г.р., боец 132 саперного батальона и жену которого звали не Стоскова, а Соскова Ал. (полного имени в документах нет). Даже из этого сравнения ясно, что, скорее всего, у самого пленного фамилия искажена, а у жены записана правильно.

Подтверждают это и списки подворового опроса 1946г., когда собирали сведения о тех, кто был призван на войну и просто сгинул там без следа. Если сведений о пропавшем так и не находили, его признавали пропавшем без вести официально и семья могла получать какое-то пособие.

Так вот в таком списке в сведениях о разыскиваемом Соскове Петре Степановиче из Кузнецово указано, что он был призван 20 июля 41-го, последнее письмо получено 15.10.41 г., обратный адрес: ппс 193, 132 осб, 3-я рота, а его жену звали Александра Николаевна. Отчество записано нечетко, но скорее всего именно так. Ее девичья фамилия — Кузьмина.

Полевая почтовая станция (ппс) 193 была закреплена за 38-й стрелковой дивизией, в составе которой действительно был 132 отдельный саперный батальон. «Отдельный» означает, что он был самостоятельной войсковой частью.

Итак, Петр Сосков призван 20 июля 41-го, последнее письмо получено родными 15 октября 41-го. Значит ориентировочно, в этот период и входит боевой путь солдата. События, которые охватывают этот период — Смоленское сражение и Вяземский котел.

Сколько могло идти письмо из-под Вязьмы в Раменский район? То была война, а мы и сейчас, отправив письмо, не знаем, когда его получит адресат. Думаю, что Петр Сосков написал его до 2-го октября. Позже он не мог бы этого сделать, потому что началась битва, а вернее для наших войск бойня, под Вязьмой.

Но вернемся в июль 41-го. Сколько времени занимала дорога солдата летом 41-го от военкомата до фронта? Войска действующей армии не просто отступали, они уничтожались в котлах: Белостокском, Минском, Смоленском, и их нужно было кем-то заменять. Если мобилизованного направляли в формируемую часть — до фронта могло быть и пару недель, если же напрямую в уже воюющую — то и несколько дней. Значит, в конце июля он уже мог быть в воюющем 132-м саперном батальоне.

В конце июля 41-го 38-я дивизия была переброшена в район Орша, Рудня, Смоленск. Эшелоны ее полков прибывали в район сосредоточения с нарушением графиков и в разные места. Это война, и если на момент отправления эшелона станция выгрузки была наша, то на момент его прибытия она уже могла быть под немцами. Поэтому в бой полки и отдельные части дивизии вводились немедленно, исходя из необходимости закрытия образовавшихся брешей в нашей обороне. Т.е. дивизия действовала не как единое воинское соединение, а как разрозненные части. Так, два полка дивизии с приданной артиллерией воевали под Смоленском, а ее 48-й полк с разведбатом вели ожесточенные бои за Ярцево. Не знаю, где был 132 саперный батальон, под Смоленском, или под Ярцево, но и там, и там лиха им пришлось хлебнуть.

Из воевавших под Смоленском 5 августа через Соловьеву переправу из окружения вышли всего несколько десятков человек 343-го полка. Но со знаменем! А значит, полк оставался полком. Если знамя утеряно, часть расформировывалась, а командиры, если оставались живы, шли под трибунал.

Командир дивизии полковник М.Г.Кириллов был под Ярцево, которое в ходе ожесточенных боев восемь раз переходило из рук в руки и когда немцы выдохлись, оставалось за 38-й дивизией.

По штату на начало войны отдельный саперный батальон стрелковой дивизии насчитывал 521 чел. В его составе были три саперные роты, три отдельных взвода и переправочный парк. На вооружении было 25 повозок и 56 машин: 39 грузовых, 6 специальных и 1 легковая.

В ходе боев саперный батальон выполнял задачи по отрывке окопов, оборудованию блиндажей и других укрытий, минированию подходов к нашим позициям и проделыванию проходов в минных полях немцев, оборудованию инженерных заграждений и, при отступлении, подрыву мостов и дорог. Саперы восстанавливали дороги, оборудовали переправы, занимались маскировкой войск, даже оборудование пунктов водоснабжения входило в их задачи. Только первые месяцы войны — это череда котлов и отступлений, а значит, приходилось саперам воевать и как пехоте. При прорыве из окружения в атаку шли все.

В августе дивизия наконец-то собралась вместе, получила пополнение и продолжала удерживать оборону у Ярцево. Именно там, на 39-й день с начала войны, немцы впервые перешли к позиционной обороне. 30 июля 1941 г. верховное главнокомандование Германии директивой № 34 приказало войскам группы армий «Центр» «временно отложить выполнение целей и задач». Остановила немцев в том числе и 38-я Донская стрелковая дивизия. Командующий 19-й армией И.С.Конев 27 июля 1941 г., в разгар боев в Смоленске и Ярцеве, дал такую характеристику комдиву: «Командир 38-й дивизии полковник Кириллов. Храбрый, стойкий командир дивизии… Дивизией командовать может…»

К началу Вяземского сражения дивизия насчитывала 9836 чел. и занимала оборону там же, у Ярцево, в первом эшелоне 16-й армии. Немцы не стали пробивать подготовленные рубежи обороны вдоль смоленской дороги, к чему готовилось наше командование, а ударили с флангов, эти рубежи обошли и замкнули кольцо окружения в районе Вязьмы. Так образовался Вяземский котел, в который попали и к 12 октября были уничтожены 16-я, 19-я, 20-я, 32-я армии и части 30-й, 24-й, 43-й, 49-й армий. По разным источникам в нем сгинули от 300 до 600 тыс. человек.

Штаб 16-й армии из кольца выйти успел, а 38-я дивизия нет. Передовые рубежи нашей обороны были атакованы по всему фронту 2-3 октября 41-го и здесь бои также были жестокими, но это был не основной удар. В первые же дни погибли стоявшие насмерть дивизии народного ополчения, а остатки 38-й дивизии примкнули к 20-й армии, которая пыталась пробиться из окружения южнее Вязьмы, но безрезультатно. К 12 октября и 20-я армия, и 38-я дивизия перестали существовать. К своим вышли небольшие группы окруженцев, которые сразу же пополняли ряды защитников Москвы на новом рубеже.

Петр Сосков к своим не вышел. 5 октября он попал в плен. Индивидуальный номер пленного «18586» ему был присвоен в лагере военнопленных Stalag 318 Lamsdorf(сейчас – Польша, гмина Lfmbinowice), а уже 15 декабря 41-го он умер в лагере StalagXVIIB Крэмс-Гнейксендорф, Австрия. Ровно через месяц, 15 января 42-го, ему исполнилось бы 28 лет.

Лагерь был интернациональным, размещался у д.Гнейксендорф в 6 км северо-западнее г.Кремс и был разделен на несколько зон. Наихудшие условия были у советских военнопленных, т.к. они были лишены помощи международного Красного Креста. На работы наши пленне должны были ходить только в униформе Красной Армии с отличительным знаком «SU» на спине. В декабре 41-го началась эпидемия сыпного тифа и лагерь был закрыт на карантин. Рядом располагался лазарет на 300 коек, в котором во время эпидемии Петр Сосков и умер. 

Умерших хоронили на так называемом «лесном кладбище Крэмс-Гнейксендорф». После освобождения лагеря, еще в 1945 г., были эксгумированы останки 1640 советских военнопленных, которые впоследствии были перенесены в г.Кремс. На месте захоронения воздвигнут памятник.

Вот такая судьба солдата. Судьба же командира 38-й дивизии полковника М.Г.Кириллова была еще более трагичной. Группа, которую он возглавлял, из окружения выйти не смогла, и на ее основе Кириллов сформировал партизанский отряд «Смерть фашизму». Да, видимо, не поладил он с первым секретарем Семлевского райкома ВКП(Б) Лукьянов, который был оставлен на оккупированной территории для организации сопротивления. Видно не всегда решительный, храбрый, уже имеющий достаточный боевой опыт полковник был согласен с принимаемыми решениями и проявлял самостоятельность.

Узнав об отзыве 1 марта 1942 г. Кириллова на «большую землю» для назначения командиром 238-й дивизии, Лукьянов написал письмо Сталину, в котором обвинил Кириллова в бездарности и нерешительности. Письмо оказалось кстати, т.к. началось расследование причин поражения под Смоленском. Из воевавших там командиров дивизий в живых остался только Кириллов и его непосредственный начальник по тем боям генерал Хмельницкий, о котором Конев писал: «…в бою показал неустойчивость, плохо руководил войсками». Вот только Хмельницкий долгое время был порученцем Ворошилова, что, видимо, и решило дело. 14 июля 1942 г. приговором военного трибунала за измену Родине Кириллов был приговорен к расстрелу и 2 сентября расстрелян. Реабилитирован в 1991 г.

Две судьбы. Солдата и командира. И такие разные, и такие одинаково трагичные. Но оба пали, не изменив Отечеству.

Ищите своих близких!

Копии архивных документов находятся в МУ РамСпас. Тел. 8-496-46-50-330 Горбачев Александр Васильевич.

Другие материалы по поиску без вести павших на сайте http://gorbachovav.my1.ru/