Из Книги памяти Московской области (т.22-II): «Умнов Сергей Николаевич, красноармеец 437-го полка, 1918 г. рождения, с.Раменское Московской обл. Призван Раменским РВК. Пропал без вести в ноябре 1942 г.».

В архивах есть карта пленного Умнова Сергея Николаевича 1918 г.р. из Раменского, но бойца 143-й стрелковой бригады. Согласно списка РВК, Умнов был призван в 1938 г. и служил, если посмотреть запись внимательнее, в 437-м кор. (т.е. корпусном) артполку. Список составлялся по результатам подворового опроса, т.е. со слов родственников. Вполне возможно, что там он службу начинал. В мае 1942 г. 437-й кап входил в состав 37-й армии Южного фронта, а Умнов попал в плен на Керченском полуострове, а это уже Крымский фронт.

Может, разные люди, просто полные тезки? Возможно. В карте пленного ближайшим родственником указана мать, Анна Бабаева (немцы указывали девичью фамилию), которая жила в Раменском, Фабричный двор, корп.3. В списках РВК указан брат, Константин Фураев, отчество неразборчиво, возможно Георгиевич. Он также жил в Раменском, Фабричный двор, корп.4, кв.86. Но вот довоенным адресом Умнова в списке записан Фабричный двор, корп.3, кв.38. Как у матери, только с номером квартиры. Так что, скорее, это все-таки один человек.

Он числится пропавшим без вести в ноябре 42-го, а фактически попал в плен 17 мая 42-го. Откуда такая разница? Просто брали дату, когда прекратилась связь солдата с родственниками, т.е. когда пришло последнее письмо, прибавляли три месяца и, если не поступало других сведений, с этого момента считали его пропавшим без вести. Видно, долго шло последнее письмо Сергея Умнова домой, если записано, что связь с ним прекратилась 5 сентября.

Так как же случилось, что молодой, но уже год воевавший, солдат попал в плен?

Керченский полуостров, 1942 год. У немцев как кость в горле торчал непокоренный Севастополь. Окончательному его разгрому мешала керченская группировка наших войск, которая  зимой 42-го изготовилась для броска в Крым, чтобы вышибить оттуда немцев и снять блокаду Севастополя. Уж очень важным был Крым для обеих сторон. Владение Крымом для нас — это плацдарм для угрозы тылам всей немецкой группировки на Украине, а для немцев — фактическое господство в регионе, прилегающем к северной части Черного моря и доступ авиации к советским базам в Туапсе и Новороссийске.

Кроме этого, Ставка хотела удержать стратегическую инициативу, с трудом добытую под Москвой, и не дать немцам сконцентрировать войска на новом направлении. Поэтому были спланированы большие наступательные операции в районе Харькова и в Крыму.

О неудачном харьковском наступлении я уже писал, там тоже были пленены наши земляки. Такой же неудачной была и попытка освобождения Крыма в феврале — марте 1942г. и последующие бои на Керченском полуострове.

Зимнее наступление на Крым провалилось. Наши потрепанные войска перешли к обороне, но ничего не сделали для ее оборудования. Что это значит? При обороне в ее глубине заранее создаются оборонительные полосы и рубежи, которые занимаются в случае вынужденного отхода, и противник вынужден их снова штурмовать. Создаются различные виды заграждений, минных полей. По-другому строится и система артиллерийского огня, тыла. Ничего этого сделано не было. Все войска располагались в одном эшелоне и были крайне уплотнены. Каждое из соединений занимало по фронту в среднем до 2 км. В ходе боев это приводило к смешиванию частей и, как следствие, потере управления, что неизменно приводит к поражению.

Да еще и представитель Ставки Мехлис: «Не принимайте ложные маневры противника за истину… надо смотреть вперед, готовить колонные пути и мосты, отрабатывать действия по разграждению», — т.е. наше дело — вперед! Без реальной оценки обстановки. Поэтому и приняли удары немцев даже незарытые в землю войска. «Всякие разговоры о возможности успешного наступления немцев и нашем вынужденном отходе Мехлис считал вредными, а меры предосторожности — излишними», — вспоминал впоследствии адмирал Н.Г.Кузнецов. Мехлис не обладал никакими военными талантами, но будучи «оком» Сталина, постоянно вмешивался в работу штаба фронта, и это одна из причин трагедии. Он запрещал войскам зарываться в землю, дабы не снижать наступательный порыв. Сотни тысяч погибших и попавших в плен наших солдат и офицеров — цена этого, мягко говоря, заблуждения. И судьба солдата Умнова тоже.

К началу мая общее соотношение сил оставалось в пользу советских войск. Противник уступал: в живой силе — в 2 раза, в танках — в 1,2 раза, в артиллерии — в 1,8 раза. Преобладали только в авиации — в 1,7 раза. И эта группировка меньшими силами немцев была успешно разгромлена.

С апреля вражеская авиация активно препятствовала обеспечению войск продовольствием, боеприпасами и подвозу пополнения. Немцам удалось изолировать друг от друга Керчь, Севастополь и порт снабжения Новороссийск. Все это говорило о подготовке немецкого наступления. Но эту информацию наши военачальники либо проигнорировали, либо предпочли проигнорировать в угоду чему-то. Трагедия брошенных защитников Севастополя во многом тоже на их совести.

Сложилась противоречивая и очень опасная ситуация: немцы готовились к наступлению, но и наши военачальники, даже провалив зимнее наступление, по-прежнему считали себя наступательной группировкой. Тыловые оборонительные рубежи фронта — Турецкий вал и Керченские обводы — существовали лишь на оперативных картах. 6 мая, всего за сутки до вражеского наступления, Сталин распорядился, чтобы «войска Крымского фронта прочно закрепились на занимаемых рубежах, совершенствуя их оборонительные сооружения в инженерном отношении…». Поздно. Одним днем такую задачу не решить.

Между тем обстановка накалялась. 6 мая перелетевший линию фронта летчик-хорват предупреждал о готовящемся наступлении немцев. Информацию подтверждали и другие источники. В ночь на 7 мая из штаба фронта были отправлены соответствующие распоряжения, но до многих адресатов они так и не дошли. Погубила уверенность, что не немцы нам, а мы им «дадим жару».

7 мая весь день немцы бомбили наши штабы, боевые порядки войск и их тылы. Была полностью нарушена связь, противовоздушная оборона, парализована работа штабов. Рано утром 8 мая вражеская авиация нанесла сильный удар по городу Керчь и порту.

После бомбардировки последовала мощная артиллерийская обработка и немецкий прорыв. Наши дивизии не выдержали удара и отступили на восток. Военачальники пытались исправить ситуацию, но из-за отсутствия связи их указания просто не доходили до войск. При этом местность боев была совершенно открытой, и все наши передвижения были хорошо известны противнику.

Я не стану описывать, у какого населенного пункта и когда вела бои 143-я стрелковая бригада, в которой служил Сергей Умнов. Прорыв немцев превратился в бегство наших войск. Напомню, преобладающих и в численности, и в артиллерии, и в танках. Героическое, без преувеличения, сопротивление некоторых соединений и частей ситуацию исправить не могло. В который раз героизм окопников-солдат и офицеров, их готовность стоять до конца был сведен на нет бездарностью военачальников. Пожалуй, один из главных — Мехлис. Командующий фронтом генерал Козлов, зная положение Мехлиса в Ставке, т.е. фактически у Сталина, при принятии решений именно на это в первую очередь и ориентировался. Увы — это результат довоенного опыта репрессий военных кадров. Мехлис фронтом не руководил, но своим политическим весом на его решения влиял. Козлов боялся Мехлиса, больше чем немцев.

И крах наступил. Уже 14 мая Мехлис телеграфировал в Ставку: «… Мы опозорили страну и должны быть прокляты. Будем биться до последнего. Авиация врага решила исход боя».

В боях только с 8 мая Крымский фронт потерял более 150 тыс. человек, свыше 4,6 тыс. орудий и минометов, 417 самолетов и почти 500 танков. Это было тяжелейшее, позорное поражение, которое значительно осложнило обстановку на южном направлении и способствовало падению Севастополя.

Чем это все закончилось для военачальников?

Для Мехлиса Крым поставил на военной и политической карьере крест. Сам Сталин вынужден был признать: его безграмотность в военном деле, произвол, диктаторские замашки стали угрозой для самой власти. На время войны Сталин предпочел отодвинуть его на задний план и, думаю, многие военачальники вздохнули с облегчением. Это можно было бы счесть справедливостью, если бы только за свои деяния Мехлис отвечал сам, а не те сотни тысяч павших и погибших в плену.

Командование фронта было понижено должностях и званиях. И все.

Сергей Умнов был пленен 17 мая 42-го и предположительно в августе 42-го помещен в лагерь для военнопленных Stalag VIIIC Sagan. Сейчас это г.Жагань, Польша. Что известно о его судьбе в плену? В лагерь прибыл не больным и не раненым. 26.01.1943 г. был насильственно привит от оспы, а в период с 20.01 по 4.02.1943 г. — трижды от тифа. 16 апреля направлен в рабочую команду 3173, а 11 мая 43-го умер. Вероятнее всего, в этой же команде, т.к. никаких сведений о его пребывании в лагерном лазарете нет. Где работала эта команда, неизвестно. Место захоронения в карте пленного не указано. Целый год в условиях голода, болезней и унижений солдат Сергей Умнов оставался верным присяге и умер в плену, а вернее погиб за Отечество.

Его фамилия есть в списках Центра документации при Объединении «Саксонские мемориалы (г.Дрезден, Германия)», возможно, там есть дополнительные сведения о нем. РамСпас готов оказать родственникам помощь в оформлении необходимых запросов.

Ищите своих близких!

Копии архивных документов находятся в МУ РамСпас. Тел. 46-50-330, Александр Васильевич Горбачев.

Все материалы по поиску без вести пропавших на сайте http://gorbachovav.my1.ru/