75 лет назад закончилась самая кровавая в истории война. Память о ней болью отзывается в сердцах тех, кто жил в то время. Сколько судеб война загубила. Молодые ребята и девчонки уходили на фронт и многие остались там навечно. Но от тех, кто вернулся, мы еще можем услышать правду о войне.

Среди таких, совсем юных, на фронте оказалась и Клавдия Дерябина. Маленькая, хрупкая девочка — ей ли носить автомат и находиться под вражеским обстрелом на передовой?

На интервью Клавдия Илларионовна принесла книгу «Дорогой испытаний и побед» о боевом пути 31-й армии, в которой она служила. Но рассказала она о том, что не прочитать ни в какой книге — о своем пути, полном испытаний.

Окончив школу связистов, Клавдия была направлена в танковый корпус 31-й армии. Когда ее вместе с другими новобранцами привезли в часть, командир отказался ее брать: «С какого детсада ее взяли, туда и везите! В куклы не играем. В танк не посажу».

«Я села на пенек и расплакалась — от голода, от страха и от того, что никому не нужна, — вспоминает Клавдия Илларионовна. — Какой-то лейтенант проходил мимо: «Ты чего плачешь, девочка?» Он привел меня на кухню, а у меня ни котелка, ни вещмешка нет. Повар накормил меня, снабдил всем необходимым, отдал свой вещмешок и еще с собой дал еды: кашу, хлеба и три куска мяса.

А вскоре меня перенаправили в батальон связи, где как раз не хватало радистов. Мне выделили маленькую брезентовую палаточку и радиостанцию. В этом батальоне я и находилась до конца войны ».

Девочке, которая даже для своих лет была очень миниатюрной, находиться одной в полевых условиях среди очерствевших от войны солдат было и страшно, и одиноко, а тяготы военного похода ей приходилось переносить наравне со всеми.

Судьбоносная встреча

«Мы все время шли пешком, потому что транспорта было очень мало и на всех его не хватало, — вспоминает Клавдия Илларионовна. — Одним из ярких моментов была встреча с генералом армии Иваном Даниловичем Черняховским. Он буквально спас меня. Дело было так: я стерла ноги в кровь, потому что сапоги мне выдали 42 размера. На одном плече я несла автомат, на другом — кирзовые сапоги. Возле меня остановилась машина. Я увидела генерала.

— Здравия желаю, товарищ генерал.

— Отставить! Почему не по форме? Что у вас с ногами?

— Потерла ноги. Сапоги большие, 42 размер.

— Как 42-й размер?!

Он тут же отвез меня в медсанбат. Там мне обработали раны, боль была такая дикая, что я плакала навзрыд, а меня гладили по голове и успокаивали: «Терпи, девочка, терпи». Если бы не этот случай, кто знает, может потеряла бы ноги.

Навсегда осталось в моей памяти и то, как генерал Черняховский поздравлял нас с 8 Марта. Мне вручил медаль «За боевые заслуги». Однажды он приехал в батальон и приказал готовиться к наступлению, а сам направился в передовые части с проверкой. По дороге он был убит… Очень был талантливый полководец и смелый. Я так плакала, когда узнала о его гибели!

Я русский солдат!

«Во время одного из боев я получила задание проверить, почему от радиста в окопе нет связи. Взяла свою портативную станцию и поползла к окопу, раздирая колени в кровь — идти было нельзя — над головой свистели пули. А кругом лежат убитые; раненые кричат, просят о помощи! Немцы видели мои передвижения и издевались: «Маруся, Маруся! Вот жук ползет — мы видим! Мы тебя поймаем и повесим на твоей антенне».

На войне, как на войне, и предатели в наших войсках встречались тоже. Клавдии пришлось столкнуться с вражеской разведкой в своем батальоне. «Очень горько признавать, но это правда, — говорит она. — По дороге на Прагу командир нашего батальона нашел машину для моей радиостанции. А мне сказал: «Водитель только с госпиталя. Ты за ним смотри». Сел на мотоцикл и уехал.

Дальше начались странности. Шофер, вместо того, чтобы следовать за колонной, открыл капот. « В чем дело?» — спросила я. «Машина неисправна». Вот так трижды мы останавливались по дороге и сильно отстали от своих. В какой-то момент я услышала, что наклонившись к капоту, он говорит на немецком. Я кинулась проверять свою радиостанцию — она не работала. Тут я увидела немца, стоявшего на горе, а потом еще троих.

В машине было разное оружие, собранное на поле боя. Я бросила водителю автомат: «Стреляй по ним!». Он не стал. Я поняла — он предатель. А немцам была нужна наша машина, чтобы беспрепятственно проехать линию фронта.

Трое уже бежали ко мне, пустила автоматную очередь. Они легли, а затем открыли по машине стрельбу. Так бы для меня все и закончилось, но тут услышала крики «Ура!»: наши спускались с противоположной стороны! Они обезоружили немцев и привели к машине. Немецкий радист, тот, который недавно кричал из окопа, что повесит меня на проводе, жестами стал просить хлеба. Я показала ему дулю. Тогда он наклонился, чтобы никто не услышал, и тихо сказал: «Немецкий генерал здесь, отсчитай 10 человек». Я подошла с автоматом к тому, на кого указал радист, и сказала: «Ихт генерал!» Он замотал головой: «Найн, найн, фройляйн». «Нихт фройляйн! Я — русский солдат!» — оборвала его я. «Гут, гут, русская фройляйн, — ухмыльнулся он. — Немецкая фрау не воюет, а русская — воюет». Этими словами он привел меня в бешенство — перед глазами встали фашистские концлагеря, где немецкие фрау вволю издевались над нашими людьми! На генерале была солдатская шинель. Я залезла во внутренний карман его шинели, достала оттуда генеральские погоны и швырнула ему в лицо. От бессилия хотелось плакать. Водителя мы так и не наши, сбежал».

Ты жива!

За время фронтовой службы Клавдия много перенесла испытаний. По пути она встречала деревни, где вместо домов — одни печные трубы, бывала на передовой, получила тяжелое ранение в голову. И с предательством ей пришлось столкнуться еще не раз. А избежать гибели, как она сама признается, ей помогла молитва.

«Родители мои была певчими в церкви. И мама научила меня трем молитвам: «Живый в помощи Вышняго», «Отче наш» и «Богородица, Дево, радуйся», — рассказывает Клавдия Илларионовна. — Честно скажу: как только начинается бой, я на колени встаю и молюсь: «Господи, сохрани меня! Я молодая, жить хочу!». И не погибла. Там, среди немцев, возле машины, ни один выстрел в меня не попал. Ведь это же чудо!

И когда получила ранение, тоже чудом выжила. От взрыва меня засыпало, а антенна моей станции из земли торчала. Так меня и нашли наши солдаты, руками откопали. Принесли в полевой госпиталь, а хирург посмотрел и сказал: «Девочка ваша через полчаса умрет. А мне некогда с ней возиться, у меня на столе раненый с ампутацией». Тогда солдаты предложили ему помощь в переноске раненых, в обмен на врача для меня. Он согласился. Так меня и выходили. Когда я открыла глаза, врач воскликнула: «Ты живая, моя девочка!», а хирург сказал: «Это только благодаря твоим солдатам. Они так просили за тебя!», сама же мысленно добавляю — «и по молитвам тоже!»

А вот с первой любовью девушка трагически рассталась. Перед войной у Клавдии был парень. Они вместе учились в школе и очень любили друг друга. Он окончил летное училище и тоже был на фронте. И каждую неделю слал ей письма: «Жди меня». И она ждала, а потом получила от него последнее письмо: «Я обгорел. Мне ампутировали руку. Лицо обезображено. Я не приеду». Клавдия умоляла его: «Разреши мне приехать!» Но ответа не последовало.

Долго Клавдия не могла его забыть. Но надо было жить дальше. Она вышла замуж, родились дети: два сына — Владимир, Сергей и дочь Лариса. Судьба выдалась нелегкая. Она рано потеряла мужа, и детей поднимать пришлось одной. Но зато сейчас Клавдия Илларионовна невероятно гордится своими детьми и внуками. Они стали замечательными людьми! В этом году Клавдия Илларионовна будет праздновать юбилей — 95 лет. Она прекрасно выглядит и никогда не унывает. Тяжелая жизнь закалила ее, но не очерствила — ее глаза и обаятельная улыбка светятся добром и любовью к людям. От всей души хочется пожелать Клавдии Илларионовне крепкого здоровья!

Яна ГАРБУЗОВА

Фото автора и из архива Клавдии Федосеевой