РамСпас поиск. Возвращение
Из Книги памяти Московской обл. (т.22-II):
«Торопов Виктор Иванович, гв. красноармеец 6 гв. кп 1 гв. кд. 1912 г.рождения, д.Нижнее Мячково Раменского района Московской обл. Призван в 1941 г. Раменским РВК. Пропал без вести в январе 1943 г.».

6-й гвардейский кавалерийский полк 1-й гвардейской кавалерийской дивизии – это место службы Торопова. Кавалерист — редкая военная профессия раменцев.

В 1946 г. при проведении подворового опроса заявление на розыск Виктора Торопова подавала его жена, Торопова Татьяна Васильевна из Нижнего Мячково. Запись сделана карандашом не совсем разборчиво, но наиболее вероятное имя – Татьяна.

В заявлении она указала год и место рождения мужа, что был призван 20.06.42 г., и письма от него приходили с адреса п/п (полевая почта) 264, часть 188. Полевая почтовая станция (ппс) 264 была закреплена за 5-й кавалерийской дивизией и 1-й гв. кавалерийской дивизией. Это одна и та же дивизия. 26 ноября 1941 г. 5-я кавдивизия стала 1-й гвардейской. Последнее письмо от Виктора жена получила, скорее всего, 7 ноября 42-го, эта запись также нечеткая. Решением райвоенкома официально он признан пропавшим без вести в январе 1943 г. Эти сведения и взяты для Книги памяти.

Снова (в который раз!) приходится сталкиваться с ошибками в списках павших. В списке безвозвратных потерь 1-й гв. кавдивизии за период с 30 марта по 10 апреля числятся: убитыми и умершими в полковых медицинских пунктах – 992 чел., пропавших без вести – 787 чел. Один из убитых – красноармеец, сабельник Виктор Торопов. Убит 1.03.43, похоронен: с.Асеево Балаклейского района Харьковской обл. Вот только ошибся писарь, и записал его не Ивановичем, а Степановичем. Так и стал солдат без вести пропавшим.

Может, это другой человек? При работе с документами вероятность ошибки есть всегда. В этой ситуации совпадает год и место рождения, дивизия, в которой служил, место жительства жены. Жаль только, что в донесении не указаны ее имя и отчество, тогда совпадение было бы полным. Поэтому можно говорить о высокой вероятности предположения, что это ошибка писаря, но вдруг из Нижнего Мячково призывался еще один Виктор Торопов, Степанович, с теми же личными данными и в ту же дивизию? Маловероятно, но… Я убежден, что это он.

Как же наш земляк стал кавалеристом? Либо с пополнением, либо после ранения. Когда это произошло, неизвестно. Можно было бы рассказать о боевом пути дивизии с лета 42-го, но более интересными мне показались воспоминания Владимира Дмитриевича Ефремова, старого кавалериста. Это особые войска – кавалерия. Здесь требовались особые качества солдата. Вот как вспоминал об этом Ефремов:

«Очень тяжело было проходить конную подготовку. Каждый день учеба. Лошадей пригнали, а мы должны их поить — там речка — надо было где-то 1,5 км ехать без седла, а без седла ездить, если немного, то ничего, а если много — то это чего! Да еще когда ты едешь в колонне, когда шагом — то ничего, трясет, держаться надо ногами, а сил в ногах нет. Дело доходило до того, что я в кровь разбивал заднюю часть. Никаких больничных не давали. Кальсоны аж прилипали. Чтоб по-настоящему нас выучить, не менее двух часов в день мы выходили ежедневно на корт — площадка для каждого отделения была, и посередине был круг диаметром метров 30. Посредине командир отделения с плеткой, и мы вокруг него ездили. Это была учебная езда, очень тяжелая, и выполняли команды: вольт направо, налево. Это повороты круговые — петля. Самая страшная команда была — брось стремя и учебная рысь. Стремя бросаешь, а на седле держишься исключительно за так называемые шлюзы — внутренняя часть бедра. У кавалеристов там даже нашиты на галифе кожаные вставки — в конном спорте. Ведь не зря же нашиты — эти места трутся так, что можно без штанов остаться. Эти тренировки вырабатывали силу мышц бедер, в конце концов, у меня задняя часть превратилась в подошву, как на подошве кожа, я мог не только на лошадь, а на любой забор залезть и сидеть.

Кавалерист должен держаться бедрами до колен, а ниже колена нога должна играть, она для управления лошадью. (…) Я научился не только делать любые приемы джигитовки, я мог соскакивать и опять подниматься, мог наклоняться и с земли поднимать любой предмет, мог делать ножницы на полном скаку, и пересаживаться спереди назад — снимать карабин. Вообще, у нас были и карабины, и автоматы. Так вот, мог снимать карабин или автомат и стрелять сзади наперед. Подготовка была хорошая. Сила этих мышц была до того развита, что я мог человека задавить, если он попался. Ноги натренировались, и это очень пригодилось. Были моменты, когда мы не слезали с седла неделями.

(…) Мы не спали и бывало нас перебрасывали за сотни километров. Были случаи, что страшно уставали, ведь сидя на лошади спать нельзя, потому что у тебя расслаблены мускулы, а ты должен как всадник быть единым целым с лошадью, в такт попадать, а когда засыпаешь, ты теряешь эту способность, и в результате неправильной посадки можно вывести из строя спину лошади. Выхода не было — научились! Чтоб научиться спать по-настоящему и лошади не делая неприятностей, надо быть очень хорошим кавалеристом. Играли большую роль шлюзы, которые у тебя должны быть сильнее рук, сильнее всего — в человеке. Если ты ими сядешь как в тиски, то можно спать, и мы научились спать на лошадях. Иногда вообще странно смотреть — целая колонна спит, а лошади идут сами. Правильный маршрут конный — надо 50 минут ехать и 10 минут идти, если режим позволяет…

В армии очень строго относятся к содержанию и чистоте оружия. Такое же отношение требовалось и к лошади. Трудно поверить, как даже во время войны мы ухаживали за лошадьми.

Снаряжение для лошади весит больше 2 пудов — 32 кг. Там на седле: две переметных сумки, двое кабурчат. Переметная сумка — сзади седла весит, одна слева — для лошади целиком, ты не имеешь право ничего там хранить, а правая твоя. А кабурчата на луке передней висят — это НЗ для твоей лошади — там 4 кг овса. Они типа кисета из кожи. Сзади возишь шинель, фланелевую попону для лошади — летом она не нужна, а вот когда непогода, мы часто ими пользовались. Если мы не спешили, а нормально двигались, как положено, обычно мы проходили где-то 50-60 км в день — это средний марш. Пехотинцы — 25-30 км. Форсированно иногда и до 100 км.

Что в лошади интересно — она никогда не откажет выполнять команду хозяина, она упадет, сдохнет, но будет идти, бежать, прыгать. Особенно лошадь чистокровной породы. Вот если ее пустил в галоп — она будет бежать, пока ты ее не остановишь, или она упадет просто. Там надо аккуратней, и психологию эту знать и уметь руководить ею.

(…) Если бы мы сами людей своих хоронили, то кто бы шел дальше? Нам обычно всегда надо было идти вперед. (…) В каждом воинском соединении были похоронные команды, которые шли после. Были трофейные команды и похоронные, может это одно и то же, я не знаю. Они собирали и подсчитывали трофеи, убитых и их хоронили. Но иногда у нас самих была возможность своих хоронить. Например, мне дважды приходилось хоронить своих товарищей. …И вот мы около 20 человек похоронили, написали на братской могиле, кто там, и поехали дальше.

Возможности похоронить у нас были, когда мы находились где-то в глуши, а иногда брали с собой убитых на подводах, чтоб потом похоронить».

Вот такой была служба кавалериста. Освоил эту науку и сабельник Виктор Торопов.

Следует пояснить, что кавалерия Великой Отечественной – это не сверкающая саблями лава, сметающая врага. Сабли чаще возили в обозе. Кавалерист – это вооруженный карабином или автоматом пехотинец, только мобильный. Немецкая мотопехота могла быстро перемещаться, имея мотоциклы, машины, бронетранспортеры. При огромных потерях в технике у нас это было проблематично. Вот и создавались конно-механизированные группы, т.е танки и кавалерия. Танки – это мощь и огневая поддержка, а кавалерия – это подвижная пехота. Обычная схема их действий была такой: пехота, артиллерия и авиация пробивают брешь в обороне немцев, и в нее устремляются танки и кавалерия. Без поддержки пехоты танки сами становятся хорошей мишенью. Сидящие в окопах пропускали их через себя и старались отсечь пехоту, а противотанковая артиллерия уничтожала прорвавшиеся боевые машины. Бегущего солдата отсечь проще, чем скачущего вместе с танками кавалериста. Прорвавшись в тыл, кавалерия не подпускала в танкам вражескую пехоту, громила штабы и обозы, сеяла панику.

Довольно часто немцы быстро захлопывали место прорыва группы, и тогда она действовала в полном окружении. Преимущества в этой ситуации кавалерии перед пехотой было очевидно, например, при прорыве в начале 42-го года к Вязьме 33-й армии и 1-го гв. кавкорпуса, в состав которого входила и 1-я гв. кавдивизия. Прорвавшиеся были отрезаны от основных сил фронта. Действия потерявшей технику и малоподвижной армии генерала Ефремова были предсказуемы для немцев, и она погибла при попытках прорыва хорошо укрепленной обороны. Корпус генерала Белова совершил бросок по тылам немцев и пробился к своим в неожиданном для них месте. Благодаря лошадкам.

К началу марта 43-го завершилась неудачная третья битва за Харьков. Именно тогда южнее Харькова, в районе Балаклеи, 1-я гв. кавдивизия за неполный месяц потеряла около полутора тысяч человек. Тогда же, кстати, сформировался «курский выступ», который стал ареной следующего сражения. 

Место захоронения Торопова в донесении также написано с ошибкой. В Балаклейском районе есть с.Асеевка, а не Асеево. Там, в братской могиле, похоронены 554 павших воина. Большинство безымянных. На месте захоронения стоит обелиск, но плит с фамилиями нет. Памятник ухожен.

В Асеевский сельсовет направлено письмо с просьбой о внесении в список захороненных Виктора Торопова и его однополчан, похороненных в Асеевке. Такое же письмо направлено в Харьковский областной военкомат. Они не будут забыты.

Ищите своих близких!

Копии архивных документов находятся в МУ РамСпас. Тел. 8-496-46-50-330 Горбачев Александр Васильевич.