«Чехов Иван Васильевич, красноармеец 53 сп 105 сд. 1904 г.рождения, д.Меткомелино Раменского р-на Московской обл. Призван в 1941 г. Раменским РВК. Погиб в концлагере Шталаг XXI-C 12 сентября 1943 г. в Польше, Опольское воеводство, мест. Ламбиновице».

РамСпас поиск. Возвращение

Из Книги памяти Московской обл. (т.22-II):

Иван Чехов действительно похоронен в Ламбиновице, но погиб он в другом лагере военнопленных. Записи в Книге памяти дают самую краткую, но не всегда точную информацию о погибших. Что же можно узнать о судьбе Ивана Чехова из записей в найденных архивных документах?

Основной документ военнопленного – его персональная карта. В ней были указаны персональные сведения о нем, его перемещения по лагерям и рабочим командам, болезни, причина смерти и место захоронения. Вот только иногда имеющиеся записи просто сложно прочитать, если они сделаны с сокращениями или неразборчивы, особенно медицинские термины.

Персональная карта пленного Чехова сохранилась. Чехов Иван Васильевич, 15.02.1904 г.р. из Московской области. Рост 167 см, темноволосый. До войны работал бухгалтером. Его мать звали Анна, фамилия, по-видимому, Зайцева. При заполнении карты она записана так: Saetzawa. Жена, Анна Сергеевна, жила в д.Меткомелино Раменского района.

Служил в 53-м стрелковом полку 81-й стрелковой дивизии. В плен попал под Ворошиловградом 16 июля 1942 г. Был ли при этом болен или ранен — отметок нет.

В Книге памяти сведения о месте службы не совсем точны, так как 53-й стрелковый полк действительно входил в состав и 105-й стрелковой дивизии (как в Книге памяти), но всю войну эта дивизия входила в состав Дальневосточного фронта и в боях на Украине не участвовала. Да и в карте пленного есть точные записи и о номере полка, и о номере дивизии – это 53-й стрелковый полк 81-й стрелковой дивизии.

Летом 42-го, когда Чехов попал в плен, наиболее напряженные бои развернулись на сталинградском направлении, вернее, на дальних подступах к Сталинграду.

В период боев 1941 г. наша армия понесла значительные потери, но столь же значительными они были и для немцев. Резервы были и у них, и у нас, но срыв в достижении стратегических задач и затяжной характер войны для немцев был более опасным. К концу 41-го года у них под ружьем было 9,5 млн чел., в начале 42-го их число было увеличено до 10 млн 204 тысяч, но возможности в пополнении сокращались. Начальник генерального штаба сухопутных войск вермахта генерал-полковник Гальдер писал в своем дневнике: «На 1-е мая 1942 года на Востоке недостает 318 тысяч человек. Предложено в мае направить в армию на Восток 240 тысяч человек. На период с мая по сентябрь имеется резерв из молодых призывников 960 тысяч человек. Затем в сентябре больше ничего не останется».

В справке же, предназначенной для Гитлера, говорилось: «Боеспособность вооруженных сил в целом ниже, чем весной 1941 года, что обусловлено невозможностью в полной мере обеспечить их пополнение людьми и материальными средствами».

Исходя из этого, немцы и строили свои планы на 1942 год. Главная задача — окончательно уничтожить оставшиеся еще в распоряжении СССР силы и лишить их важнейших военно-экономических центров.

В ходе летней компании Гитлер надеялся выйти на Кавказ и вовлечь в войну Турцию, а это дополнительные 20-30 дивизий. Выходом на Волгу он рассчитывал активизировать действия японцев, и тогда СССР пришлось бы воевать на два фронта. Пожалуй, это был последний для Гитлера шанс завершить войну. Расчет был и на то, что вдали от центра сопротивление наших войск не будет таким ожесточенным. Гитлер ошибся, несмотря даже на то, что операция по дезинформированию нашего руководства о планах немцев была проведена успешно – Сталин считал, что главной их целью по-прежнему будет Москва.

Были и другие наши ошибки. Ни одна из проведенных в 1942 г. наступательных операций не достигла своих целей, а вот потери были существенными. Начальник Генерального штаба А.М.Василевский не смог убедить Сталина в ошибочности таких действий. Впоследствии он писал: «События, развернувшиеся летом 1942 года, воочию показали, что только переход к временной стратегической обороне по всему советско-германскому фронту, отказ от проведения наступательных операций, таких, например, как Харьковская, избавили бы страну и ее вооруженные силы от серьезных поражений, позволили бы нам значительно раньше перейти к активным наступательным действиям и вновь захватить инициативу в свои руки».

К сожалению, немцы нас снова переигрывали и в дезинформации, и в стратегии, и в тактике. Даже там, где наши войска имели достаточно сил для создания ударного кулака, танковые части вводились в бой по частям, то есть били не кулаком, а последовательно каждым пальцем в отдельности. Немцы же, как и в 41-м, пробивали нашу оборону мощным танковым кулаком и выходили в наши глубокие тылы, а в образовавшуюся брешь вводили пехоту и мотопехоту, развивая успех.

Как и в 41-м, в небе господствовала немецкая авиация.

Участники тех боев вспоминали: «Вражеская авиация господствовала в воздухе. Потери нашего вооружения от ее действий составляли 50% общих потерь, а потери боеприпасов от бомбежки в несколько раз превосходили потери от действий артиллерии противника… Некоторые в таком аду становились невменяемыми, утрачивали способность понимать команды» (К.С. Москаленко).

«Нас непрерывно бомбили с воздуха. Эскадрильи «юнкерсов» приходили и уходили, сменяя друг друга. Отразить эти налеты, к сожалению, было нечем» (Е.Ф. Ивановский).

«От массированной бомбежки у людей появилось какое-то безразличие ко всему. Бойцы лежали на бруствере своей ячейки, своего окопа и смотрели на самолеты… Из-за такого настроения увеличилось число убитых и раненых, в том числе и среди командиров» (К.И. Провалов).

81-я дивизия, в которой воевал Чехов, в составе 9-й армии держала оборону в 120 км северо-западнее Ворошиловграда (сейчас – Луганск). В ходе деления фронтов и связанной с этим неразберихой между Юго-Западным и вновь образованным Южным фронтами образовалась брешь около 30 км.  Повторилась история 41-го года, когда была потеряна связь между двумя такими же фронтами, что закончилось трагедией 6-й и 12-й армий. В 42-м это стало трагедией 9-й и 38-й армий.

В образовавшуюся брешь хлынули подвижные части немцев. Ударами с севера и юга в направлении Миллерово немцы стремились отрезать и уничтожить всю донбасскую группировку наших войск. В результате в окружении у Миллерово оказались две армии – 9-я и 38-я. Пока полоса между окруженными и линией фронта была узкой, кому-то вырваться удалось, но основная часть окруженных была либо уничтожена, либо пленена. Вот так в плен попал и Иван Чехов. Миллерово в 80 км северо-восточнее Ворошиловграда, поэтому в карте пленного его местом пленения указан этот город.

Номер военнопленного 13409, который теперь заменял Чехову и имя, и фамилию, он получил в лагере военнопленных stalagXXIC Wollstein, Вольштейн (совр. Вольштын, Польша). Он был в числе около 8000 военнопленных, прибывших в лагерь несколькими эшелонами 15 августа 42-го. В период с 27 августа по 12 сентября 42-го Иван Чехов был привит от оспы, тифа, дизентерии и холеры, а 24 сентября направлен в рабочую команду 196В Dubenskogrube (по-польски Dębieńsko). Это одна из старейших и значительных шахт по добыче каменного угля в Верхней Силезии, которая была частью имперских заводов Геринга. Одновременно он был переведен в stalagVIIIB, за которым и была закреплена эта команда.

Бывший военнопленный С.Н.Воропаев, работавший в шахте, вспоминал: «…Опять работали 9 часов. … Один немец аузир (надзиратель) встал с палкой в руках и погонял. Одна минута простоя стоит палки. Так что кидай и кидай. У меня зачесалась спина, я послал руку назад и давай, было, чесать, но палка-змея поднялась над моей головой. Удар был устранен возобновлением работы. Вчера на моих глазах этот надзиратель избивал двух товарищей. Сопротивления, конечно, не последовало, ибо это невозможно. Это стоит жизни».

5 февраля 43-го в связи с болезнью Чехов был переведен в Stalag VIIIF (318) Lamsdorf, сейчас Łambinowice — деревня в округе Ныса, Опольское воеводство, в юго-западной Польше. Ошибка в Книге памяти о лагере, где Чехов погиб, связана с тем, что при обработке карты пленного был учтен только его первичный лагерь без последующих перемещений.

В лагерный лазарет с диагнозами «отеки», «отечная болезнь», «желудочно-кишечный катар» Чехов поступал трижды: с 5.02 по 11.03.43, с 27.04 по 10.05.43 и с 27.05 по 9.06.43. С 9.06 по 12.09.43 с диагнозом «асцит (брюшная водянка)» Иван медленно умирал в лазарете.

Асцит – это, как правило, один из симптомов или осложнений тяжелых внутренних заболеваний и характеризующееся попаданием жидкости в брюшную полость и задержкой там. Мучительная смерть. Да и условия содержания больных никак не способствовали их выздоровлению. По воспоминаниям С.Н.Воропаева, прошедшего этот лазарет, самым ужасным было чувство голода. Бытовые условия таковы: матрац, набитый соломой, подушка — мелкой стружкой, одна простынь, одеяло и пододеяльник. Масса клопов. «Находимся в одном белье, поэтому в холодные дни приходится целыми сутками находиться в своей скудной постели и только во время прогулки в 4-5 часов можно погулять на воле внакидку под своим одеялом».

12 сентября 1943 г. в возрасте 39 лет Иван Чехов умер. В карте пленного есть отметка, что жетона военнопленного при нем не оказалось, и он был опознан по фото и отпечатку пальца.

Около 200 тыс. военнопленных прошли через лагерь в Ламбиновице за время войны. Более 40 тыс. остались в той земле. Хоронили умерших слоями в безымянных могилах — рвах. В 1964 г. в память о павших на месте захоронения был воздвигнут памятник, а впоследствии в Ламбиновице открыт музей.

Ищите своих близких!

Копии архивных документов находятся в МУ РамСпас. Тел. 8-496-46-50-330 Горбачев Александр Васильевич.

Другие материалы по поиску без вести павших на сайте http://gorbachovav.my1.ru/