Из Книги памяти Московской области:

«Борисов Василий Алексеевич, красноармеец 972 ап 113 сд. 1900 г.р., д.Игумново Раменского р-на Московской обл. Призван в 1941 г. Раменским РВК. Пропал без вести в мае 1944 г.»

Как часто бывает, даже год, когда солдат пропал без вести — ошибка. Не знаю, откуда эти сведения в книге памяти, т.к. в 1946 г. он официально признан пропавшим без вести в мае 42-го, и эта дата ближе к истине.

Что же известно о судьбе не вернувшегося с войны солдата Василия Борисова? В 1946 г. заявление на его поиск подавала жена, Мария Семеновна, живущая на тот момент в Игумново Раменского р-на, д.15.

В анкете она указала, что ее муж был призван 24 августа 1941г. и сразу же направлен в 972-й артиллерийский полк на должность связиста. 1 апреля 1942 г. от него было получено последнее письмо и больше ни от него, ни о нем никаких известий не было. Необходимые запросы военкоматами делались, но по Борисову так ничего и не было получено, в связи с чем он и был официально признан пропавшим без вести в мае 42-го, что и давало право его семье на какое-то пособие.

972-й артполк на момент его призыва входил в состав 5-й дивизии народного ополчения. 12 сентября 41-го дивизия стала 113-й стрелковой дивизией. В составе 43-й армии она стояла на защите Москвы под Вязьмой. Ее судьба была такой же, как и большинства других ополченческих дивизий — гибель в «вяземском котле».

2 октября немцы перешли в очередное наступление. Им удалось смять войска первого эшелона и навалиться всеми своими силами на ополченские дивизии, в том числе и на 113-ю стрелковую. Командир 972 артиллерийского полка майор М.Е.Агапов вспоминал: «2 октября 1941 г. в 6 часов утра противник открыл сильный артиллерийский и минометный огонь… К 10 часам артиллерия 1-го эшелона наших войск была подавлена и прекратила ответный огонь, а примерно к 11 часам фашистские войска подошли к переднему краю обороны ополченской дивизии… Завязался жестокий длительный бой.

…Фашисты обрушили на дивизию силу своей военной техники. Они засыпали позиции минами и артиллерийскими снарядами. Не давая подняться, резали огнем из автоматов. Танки, двигаясь мощными колоннами, давили людей и орудия. Фашистская авиация числом до 50 самолетов, чувствуя свое абсолютное господство в воздухе, снижалась над нашими частями, покрывая все пространство пулеметными очередями и снарядами из малокалиберных пушек».

После тех боев в составе дивизии осталось порядка 2 тыс. человек и она оказалась в окружении, при выходе из которого способными передвигаться остались не более 300-350. Дивизия погибла. Из окружения вышли немногие. Один из них — Василий Борисов. Не знаю, что писал он потом жене, о его судьбе я сужу по судьбе его полка и дивизии.

Дивизия не была расформирована, она была доукомплектована и в составе 33-й армии воевала под Наро-Фоминском и Боровском, после освобождения которого, до 6 января находилась в городе. Впереди ее ждала вторая гибель.

В ходе Ржевско-Вяземской операции 26 января 42-го началось наступление войск Западного фронта, в т.ч. 33-й армии, на Вязьму. Поначалу оно было успешным, и армия вплотную подошла к Вязьме, но был допущен повторяющийся в первом периоде войны просчет. Ударная группировка устремлялась в пробитую в обороне немцев брешь, но место прорыва не только не расширялось, но и должным образом не оборонялось. Наступающие армии как штык пронзили оборону и тылы противника, причем часть сил оставлялась для сдерживания оболочки этого прорыва. Немцы же, подтянув резервы, просто перекрыли горловину, чем лишили наступающих возможности пополнения людьми, продуктами, боеприпасами. Оказавшуюся в окружении 33-ю армию постигла трагическая участь. Она погибла. Попытка вырваться успеха не имела. Когда до соединения с основными силами оставалось несколько километров, немцы смогли не только устоять, но и снова потеснили армию в свои тылы для последующего уничтожения.

43-я армия, на которую возлагался прорыв к 33-й армии со стороны фронта, задачу не выполнила. Не стану рассматривать причины, о них можно прочитать в интернете. Устанавливая судьбу солдата Василия Борисова, я хочу рассказать не о том, как она решалось на штабных картах, а каково было им, солдатам, офицерам и генералам погибающей армии.

Наступление началось зимой, и многие были одеты по-зимнему, т.е. в валенках. Весной же, когда снег начал подтаивать, днем валенки намокали, становились тяжелыми, а ночью — ледяными. Они стали настоящим бедствием для солдат. Утомленные, изможденные, в них они еле передвигали ноги. Хоть какое-то снабжение армии с распутицей тоже прекратилось — самолетам негде было сесть, да и что можно было для такой массы людей доставить по воздуху!

Снаряды в скором времени просто закончились. Пока это было возможно, орудия таскали с собой, но по мере ухудшения обстановки, их выводили из строя, взрывали, закапывали. По сводке на 12 марта в 113-й дивизии оставалось всего 4 122-мм пушки без снарядов. 972-й артполк перестал быть артиллерийской частью, он воевал как пехота.

К 14 апреля остатки дивизий с ранеными собрались для прорыва в Шпыревском лесу. На этом небольшом клочке земли несколько тысяч человек готовились или умереть, или пробиться к своим. Кому повезет. Поражает стойкость наших частей. Оказавшись в ситуации, гораздо лучшей, чем 33-я армия, западные армии капитулировали. 33-я сражалась. Люди были настолько истощены и измучены, что, по их же воспоминаниям, не всегда понимали своих действий. Но эти действия были — только вперед, к своим. Были и трусость, и предательство, и просто оставление сил. Но в основной массе они оставались воинами. Вот их свидетельства.

Зам. политрука взвода управления 972-го артполка Околев И.Ф.: «Вышли 10 апреля 1942 г. организованно, вместе с командиром дивизии полковником Мироновым… проходили с боями … в р-н Песково… проходя весь путь лесами…Перешло через линию фронта 3 человека, остальные держали направление на Красный Октябрь…». Перешли ли через линию фронта остальные он не знал.

Капитан Бречь П.П., командир 1292 сп 113 сд: «Дивизия (около 500 чел.) пыталась перейти р.Угра у Песково, успеха не имела. У Песково погиб комдив — полковник Миронов. Отряд направился в Абрамово и 250 чел. перешло через реку. Остальным комиссар дивизии приказал разойтись на мелкие группы и самостоятельно выходить из окружения». Капитан Бречь пошел с отрядом в 8 человек. К своим вышли четверо.

Серов М.П., рядовой-повозочный санчасти 3 сп 113-й сд: «…вместе с 45-50 бойцами разных частей начал выходить из окружения… Мы шли все лесами, шли только ночью. Мест я не помню, направления не понимал и шел за людьми, если бы не люди, мне бы не выйти. На противника натыкались часто, он нас обстреливал. …Двигаясь дальше, мы перешли реку и, выйдя к опушке леса, остановились для того, чтобы осмотреться. В это время какой-то человек крикнул по-русски: «Стой! Кто идет?». Мы ответили, что свои и так встретились с лейтенантом Пыжовым, который хотел двигаться дальше, но мы рассказали ему все о своих частях и о противнике и после наших дальнейших упрашиваний, он согласился нас вывести из окружения.  Через линию фронта нас перешло трое. Остальные, по-видимому, растерялись по ночам при перестрелке с противником и выходят в других направлениях, а может быть убиты. Объяснить я вам это не сумею…».

Ст. сержант Стомин Н.Р., командир взвода противотанковых орудий 1293 сп: «Из окружения стал выходить 12.4.42 г. Группа состояла — один орудийный расчет 5 чел. Командовал группой я. Группа была вооружена винтовками и гранатами. Во время вражеской облавы и обстрелов, наша группа расчленилась, я остался один и присоединился к другой группе. …Вышел с одним красноармейцем Блохиным в ночь с 2 на 3 мая …

На пути движения встречался воентехник Синевский (части не знаю), который неоднократно агитировал сдаваться в плен. Плюс к тому, за лошадиное мясо убил одного сержанта. Сначала ранил двумя выстрелами в ногу из пистолета, а потом добил в лоб. С ним я расстался в лесу в направлении Юхнова во время обстрела. При движении по Шпыревскому лесу видел много убитых красноармейцев». В докладе отдела кадров 33-й армии о поведении начсостава в окружении отмечено, что сержант Стомин не пресек действия Синевского в соответствии с долгом. Возможно, его ждал трибунал.

Из воспоминаний бывшего бойца 338-й стрелковой дивизии Хоняка П.Г.: «Тогда немцы разорвали нашу колонну, и я остался со своим полком. Двое суток мы пробивались через дорогу в разных местах, и к вечеру немцы окончательно загнали нас на высотку. Нас оставалось человек двадцать пять или тридцать. Мы залегли и, отстреливаясь, ждали, когда стемнеет. Я лежал рядом с командиром нашего полка майором Павлом Андреевым. И вдруг на него упала мина. Его — насмерть. Мы прикрыли его шинелью — последняя дань уважения. Стемнело, и мы начали прорываться с этой высотки, а ночью меня ранило, и я остался один. Лежал под густым ельником до 28 апреля. Две недели сосал конское копыто в Шпыревском лесу. Были у меня при себе две пачки грузинского чая: накурюсь чаю и сутки сплю. Наконец меня нашли наши ребята, однополчане. Накормили меня льняным семенем, это ль не счастье?».

Где и с кем был Василий Борисов, в какой группе выходил… кто же скажет!

17 апреля он был пленен и 19 октября 1942 г. умер от дизентерии в лагере для военнопленных Stalag304(IVH) Zeithain(Цайтхайн, Саксония, Германия). Похоронен на «кладбище для русских, Якобсталь» — такой штамп стоит в его карте пленного. Там же указаны дата и место его пленения, место службы и адрес семьи. Причем, датой пленения указан апрель 41-го. Это ошибка писаря.

Кладбище находится недалеко от вокзала д.Якобсталь. В 1946 г. на площади 104 на 37 м. были обнаружены 24 братские могилы умерших в плену более 12000 наших соотечественников. Один из них — Василий Борисов. В Книге памяти мемориала Цайтхайн он есть. В 2001-2004 гг. кладбище реконструировано участниками международного лагеря молодежи, организованного Народным Союзом Германии.

Они пали за Отечество. Вечная им память.

Ищите своих близких!

Копии архивных документов находятся в МУ РамСпас. Тел. 8-496-46-50-330 Горбачев Александр Васильевич.

Другие материалы по поиску без вести павших на сайте http://gorbachovav.my1.ru/