Разыскиваются родственники.

Из Книги памяти Москвы, т.3:

«Власов Александр Федорович, 1907 г.р. Призван Московским ГВК. Красноармеец 879 сп 158 сд. Погиб 20.02.1942 г. Похоронен у д.Васильки Оленинского р-на Тверской обл.»

Из донесения о безвозвратных потерях 158-й стрелковой дивизии по 879-му стрелковому полку: «Власов Александр Федорович, зам. политрука, 1907 г.р. Призван Железнодорожным РВК г.Москвы. 20.02.42 г. убит в бою в районе д.Васильки Оленинского р-на Калининской обл. Похоронен в братской могиле в районе д.Васильки Оленинского р-на Калининской обл. Жена Власова (имя, отчество неизвестно). Г.Раменск, ул.Советская, д.25. Рязанская обл. Бельского района, д.Говрино (прим.: правильно — Гаврино, сейчас Клепиковского р-на)».

Из списка похороненных в братской могиле д.Холмец Оленинского р-на после перезахоронения из деревень Холмецкого сельсовета в 1950 г.: «…№118 Власов Александр Федорович, зам. политрука, 1907 г.р., убит 20.02.42». Откуда перезахоронен — не указано.

Итак, на первый взгляд все известно, во всех списках погибший есть. Все было бы так, если бы не поисковики, которые каждый год выезжают на места боев и поднимают останки павших из заброшенных и неизвестных могил, старых окопов и воронок. В одном из таких захоронений и были подняты останки с большой долей вероятности Александра Власова, по документам уже перезахороненного в д.Холмец.

К сожалению, многие наши солдаты считали плохой приметой заполнять информационный листок в «смертном» медальоне, и сейчас их останки так и остаются безвестными. Из 100 найденных погибших медальоны находятся у двух-трех. Но не только потому, что их не носили. Уж очень неудобной была процедура, связанная с их использованием. Достаточно представить, как происходило захоронение похоронной командой — ведь именно на нее возлагалась обязанность предоставления сведений о фактически захороненных. Солдаты похоронной команды должны были собрать трупы, найти их медальоны, открутить плотно закрученный колпачок, достать скрученный листок бумаги со сведениями о погибшем, заполненными дважды, и оторвать один экземпляр для передачи в штаб. Второй экземпляр сведений надо было снова вернуть в медальон, плотно его закрутить и вложить в одежду погибшего для возможности последующей идентификации останков.

Так должно было быть. Но ведь солдаты погибали в бою! Это оторванные конечности, залитая кровью одежда, застывшие в разных позах тела, а где солдат носил медальон — неизвестно. Те, кто успел в армии поносить галифе, помнят, что на поясе был маленький внутренний карман. Вот там медальон и должны были носить, но всегда ли носили? Кроме этого, похоронные команды могли собирать погибших не только в течение нескольких дней, но и пролежавших несколько недель, а то и месяцев. Летом это были уже полуразложившиеся трупы, а зимой — закоченевшие. Поэтому, даже найдя медальон, его просто изымали целиком. Кто там будет замерзшими или скользкими от крови пальцами откручивать колпачок, что-то отрывать, закручивать снова… Вот и не оставляли с похороненным никаких сведений о нем. У немцев было по-другому. Металлический жетон на шее, половинку которого отламывали, а вторая оставалась с убитым.

Вот как о процедуре похорон в братскую могилу вспоминал Е.А.Янкелевич в своей книге «Армия 1943-1945 гг. (Воспоминания солдата 60 лет спустя)».

«Пробегая под огнем противника мимо одной глубокой воронки, я случайно заглянул в нее. В воронке, в самых хаотичных позах — вдоль и поперек, вверх и вниз головами лежали целые и искореженные взрывами тела солдат. Тел было несколько десятков или даже целая сотня. То, что я увидел, психически нормального человека повергло бы в шок. Я же взглянул и побежал дальше. Под вражеским огнем думать не приходилось.

Уже значительно позже, когда я был в команде выздоравливающих госпиталя в г.Тбилиси, в Грузии, история с ужасной воронкой, набитой трупами убитых солдат, всплыла снова. Со мной на кровати спал валетом солдат значительно старше меня по возрасту. (…) До ранения он служил в штабе какой-то части и был более меня информирован. Он и разъяснил мне, что увиденная мною воронка была незасыпанной братской могилой. И что такие могилы в воронках или естественных ямах являлись естественным местом для захоронения убитых солдат. А то, что трупы лежали в таких хаотичных позах, он объяснил тем, что солдаты из похоронной команды вбрасывали трупы вдвоем, взявши их за ноги и за руки. Для захоронения в воронках другого способа не было. Не будешь же влезать в воронку с крутыми краями, чтобы укладывать трупы рядами. А мертвым все равно, как лежать. И уже сам факт, что я увидел незасыпанную братскую могилу, говорит о той спешке, в которой солдаты похоронной команды действовали. Может, и они сами потом заполнили эту воронку.

Вслед за продвижением фронтов таких братских могил остались тысячи и тысячи. Никто уже не узнает, в какой из таких воронок, именуемой братской могилой, покоятся останки того или иного солдата, отдавшего свою жизнь в войне с фашизмом. И что значит гипноз войны? Я, как и все остальные солдаты, знал, что одна из братских могил ждет и меня. Но я не задумывался над этим и, очевидно, правильно делал. Иначе и воевать нельзя. И естественно, я не предполагал тогда, что это не могилы, а свалки тел».

В послевоенное время происходило укрупнение воинских захоронений. Останки погибших солдат из найденных или сохранившихся могил переносили в ближайшие более крупные деревни или города. Скорее всего, списки захороненных составляли по имеющимся спискам безвозвратных потерь. Но для этого нужно было иметь все списки с точными координатами захоронений, а не «в районе…» или «0,5 км севернее деревни…». Кто определит, где была граница этой деревни, да и кто эти «0,5 км» измерял? Кроме этого, могилы оставались и при отступлении, и при наступлении наших войск, а значит, были могилы разных частей, но все ли списки передавались сельсоветам? Вот и могли перенести захоронение одной части, а в списки внести погибших другой.

На занятых территориях немцы силами местного населения хоронили наших погибших, оставшихся на поле боя. Делали они это не из гуманных, а из санитарных соображений — разлагающиеся трупы могли стать причиной эпидемий. Но оставлять у себя документы и медальоны погибших населению было категорически запрещено. Где теперь эти захоронения? Многие деревни были сожжены в ходе боев, а их выжившие жители разъехались по разным местам. С ними ушла и память о местах захоронений.

Не стоит путать и понятия «захоронен» и «увековечен». Этим, кстати, отличается братская могила от мемориального захоронения. В братской могиле количество фамилий соответствует количеству захороненных, и они точно захоронены там. Может быть пофамильный список и сколько-то неизвестных, но общее количество останков соответствует общему количеству в списке. На мемориальном захоронении такого соответствия нет, а в списки внесены фамилии тех, кто погиб в прилегающих районах и теоретически мог быть перезахоронен на этот мемориал в числе безымянных останков.

В д.Холмец мемориальное захоронение. По информации поисковиков из Твери, которые поднимают погибших в районе боев 158-й дивизии, в 50-х годах туда не только переносили останки погибших, но и по просьбе властей Москвы увековечили всех, кто по донесениям погиб в тех местах. Связано это с особой судьбой дивизии. Это были московские добровольцы, но не ополченцы.

К 12 июля 1941 г. из лиц, не подлежащих по разным причинам призыву в армию, были созданы 25 истребительных батальонов УНКВД. Не менее 20-ти из них были сведены в три истребительных полка УНКВД г.Москвы и Московской области. Командирами в них были кадровые военные и сотрудники-«силовики» НКВД СССР.

17 октября 1941 г. они были подчинены командованию 3-го боевого участка с задачей: выдвинувшись на юго-западную окраину столицы, закрепиться в Тропаревском лесопарке по берегам р.Очаковка. После «вяземского котла» они оставались фактически единственным относительно боевым формированием на пути немцев не к Москве, а уже в Москву, если бы не удалось удержать врага на подступах к городу. 27 октября 1941 г. истребительные полки были сведены во 2-ю отдельную бригаду московских рабочих, которая 14 ноября 1941 г. была переформирована в дивизию иррегулярных войск — 5-ю Московскую стрелковую дивизию, командование которой принял бывший командир 3-го боевого участка войск второго рубежа Московской зоны обороны полковник С.Е.Исаев. В боях под Москвой дивизия не участвовала. Не стоит путать ее с 5-й дивизией народного ополчения, погибшей в «вяземском котле».

Когда угроза захвата столицы противником окончательно миновала, 5-ю Московскую стрелковую дивизию вывели из состава иррегулярных войск, перевели в состав регулярных с переименованием в 158-ю стрелковую дивизию (2-го формирования) и направили на Калининский фронт. Дальнейший ее путь — из Журнала боевых действий 22-й армии:

«15.02.42: …158 сд — два эшелона выгрузились на ст.Брылево и следуют в район сосредоточения Фелистово, Глухарево, Черная Грязь, 3-й эшелон на разгрузке ст.Брылево, 4-й — Торжок, 5-й — на подходе Лихославль, 6-й — на подходе Торжок, 7-8-й — на подходе Лихославль, 9-12-й — на участке Ховрино — Клин.

16-17.02.42: …158 сд — к 19.30 16 февраля 1-6 эшелоны разгружены и частью сосредоточились в районе Фелистово, Глухарево, Черная Грязь, 7-й разгрузился ст.Брылево. К 16.00 17 февраля два стрелковых батальона вышли Ям-Столыпино, к 4.00 17.2 разгрузилось 9 эшелонов. Остальные эшелоны на подходе к станции разгрузки.

18.02.42: …158 сд к 14.00 18.2 сосредоточилась: 879 сп — Двойня, Бондарево, Загвоздье; 875 сп — Сосновка, Власовка, Хмелевка, Филипповка; 881 сп — в 10.00 17 февраля хвост колонны Брылево в движении на Ям-Столыпино.

19.02.42: …Противник, применяя заграждения (мины, снежные валы), сильным огнем и частыми контратаками сдерживал продвижение частей армии.

158 сд к 15.00 19 февраля сосредоточились: 875 сп — Двойня, Бондарево, Тураи; 879 сп — Загвоздье, Машутино, Рыхловка; 881 сп — к 13.00 Сосновка, Жигорино, Хомутово. Артполк дивизии к 13.00 — Ям-Столыпино.

20.02.42: …875 и 879 сп 158 сд — в прежних районах с 14.30 перешли в наступление на Морщиково, Васильки, Высокое».

879-й полк штурмовал д.Васильки и взял ее. Таким образом, Александр Власов погиб в первом бою дивизии, полка, и в своем личном первом бою.

Его останки были опознаны по найденным четырем медальонам бойцов, которые числятся похороненными в одной могиле с ним. 7 мая 2015 г. останки найденных солдат были перезахоронены в д.Холмец. Теперь родные могут почтить память погибшего воина, точно зная, что он лежит там, на Мемориале д.Холмец Оленинского района Тверской области. Там, где он и числится похороненным уже 65 лет.

В списке о потерях местом жительства жены Александра Власова указаны Раменск и Рязанская область. Раменск — это, скорее всего, Раменское. Власов мог жить там, а работать в Москве, где и был призван как доброволец. Имя и отчество жены неизвестно, а рязанский адрес — это, видимо, место, откуда родом был или сам Александр, или его жена.

Поисковики ищут родных Александра Власова, чтобы пригласить их на могилу отца, деда, прадеда в д.Холмец, где 7-8 мая 2016 г. состоится торжественное захоронение других найденных его однополчан и поминание уже похороненных.

Ищите своих близких!

8(496)465-03-33 (оперативный дежурный).