Между нами говоря, как-то незаметно закончилось лето. И, соответственно, наступила осень. В прошлом остались каникулы со своим развеселым ничегонеделаньем и всякими другими шапито, и начались суровые школьные будни. Причем начались они как у учеников, так и у родителей, и учителей. Что делать, такова сермяжная правда жизни, по меткому выражению Остапа Сулеймановича, являющаяся также посконной, домотканой и кондовой.

По давней традиции 1 сентября страна отмечала День знаний. Особенно зажигательно праздник прошел в здании Министерства образования и науки в центре Москвы, куда трое молодых  людей выпустили шесть поросят, выразив таким образом свой протест против реформы образования. Но что такое шесть маленьких поросят по сравнению с той большой свиньей, которую ежегодно подкладывает нам Минобразование своими нескончаемыми реформами? Начались они еще в далекие 90-е годы прошлого века, а конца и края пока не видать.

С чем мы пришли к промежуточному финишу? Оклад жалованья учителей как был не очень высоким, таким и остался. Зато работы прибавилось. А потому престиж профессии педагога за последнее время никаким макаром выше не стал. В стране открылись тысячи новых высших учебных заведений, главным образом коммерческих, дающих образование весьма сомнительного уровня. Это, кстати, признают и президент, и премьер. У старшеклассников появилась новое шоу «Кто хочет стать миллионером». Оговорился, конечно, студентом. В Министерстве образования его называют важным словом ЕГЭ.

Между тем, как мне кажется, на мой дилетантский взгляд, качество образования лучше не стало, несмотря на появившиеся непонятно откуда гимназии, колледжи, лицеи, пансионы. Их выпускники порой не знают элементарных вещей, и не хотят знать. Но что самое грустное, не умеют  самостоятельно мыслить. Нет, конечно, в чем-то они превосходят нас, выпускников обычных советских школ-десятилеток. Но это, скорее, заслуга научно-технического прогресса, нежели господ — реформаторов образования.

На сегодняшний день едва ли не единственным положительным моментом многолетних реформ образования мне видится отмена школьной формы.

Может быть, все это всего лишь мое старческое брюзжание из цикла: «А вот в наше время и вода была мокрее, и трава зеленее…». Возможно. Ведь я уже далеко не новый. Однако, честное слово, смешно становится, когда на родительских собраниях часами всерьез обсуждаются вопросы, кто будет убирать класс после занятий — сами дети или специально обученный клининг-менеджер? Какие дневники должны быть у школьников, одинаковые или разные? Разрешать или не разрешать пользоваться на уроках мобильными телефонами? И больше какой суммы этот телефон не должен стоить.

А какими нежными стали наши детки! И как трясутся над их тонкой душевной организацией родители, часто упрекая учителей в излишней строгости! А тут еще ювенальная юстиция на нашу голову. Куда бедному учителю податься? Зарплата невысокая, ответственность огромная, требований со стороны родителей полно, министерство еще постоянно что-то новое придумывает. Трудно. А потому и большая часть выпускников педагогических вузов особенным желанием идти работать в школы не горит. И держится наше образование в основном на старых кадрах, привыкших работать не за деньги, а за идею. И никакие реформы не помогут, когда они уйдут.

Я не большой знаток педагогики. Точнее сказать, вообще не знаток. И в глубины глубин проводимых реформ на батискафе не опускаюсь. Но тем не менее, с моей обывательской точки зрения, наше государство явно подошло к ним не с того боку. Мне кажется, для начала неплохо было бы повысить престиж учительской профессии. И повысить основательно — не на словах, а на деле. Чтобы в глазах учеников и их родителей слово «школьный учитель»  не ассоциировалось со словом «неудачник», а вызывало уважение, чтобы работать в школе учителем было круто!

Только вот для этого одних предвыборных подачек и обещаний маловато.  Нужны большие перемены. И не два раза в год по праздникам.

А вот когда учителя по-настоящему смогут почувствовать высокую оценку их нелегкого труда государством, можно подумать и о реформе школьной программы и всяких там других преобразованиях. Только стоит ли о них думать? Ведь лучшее — враг хорошего. Но это только между нами.