Между нами говоря, политики очень любят поговорить. Особенно тогда, когда им сказать в общем-то и нечего.

В этом плане всех, безусловно, переплюнул незабвенный Михаил Сергеевич Горбачев. Последний генсек и первый президент на всем тогда еще советском пространстве очень любил общаться с народом в непринужденной демократичной манере. Говорил он много, горячо и убедительно. Вот только непонятно о чем. Как-то вот так: «Говорю то, что думаю. Точно так же, когда обо мне говорят, что думают, а даже не думая, говорят. Почему же я, думая, не могу сказать»?
Вот такая, понимаешь, загогулина получается, сказал бы Борис Николаевич Ельцин, который сам поговорить был большой мастак. До сих пор помню его фразу о том, что ядерное оружие мы будем уничтожать вместе с Америкой.
Все было бы ничего, но в России есть одна народная примета: чем больше и оптимистичнее говорит руководитель государства, тем ближе какой-нибудь подвох.
В декабре наш нынешний президент Владимир Владимирович Путин был очень словоохотлив. Сначала он выступил с пространным обращением к Федеральному собранию РФ, а через пару недель более трех часов отвечал на вопросы журналистов на традиционной пресс-конференции. В принципе, в этом нет ничего необычного, поскольку данные мероприятия были плановыми. Однако некоторый тревожный осадок после выступлений главы государства все же остался. Уж больно туманными были формулировки и больно часто президент уходил он конкретных вопросов, сворачивая в сторону. Почти как Михаил Сергеевич в далеких уже 80-х: «Я вам отвечу погорбачевски. Вы знаете, что это будет сложнее, чем простой ответ».
Безусловно, нам очень приятно было узнать, что в личной жизни у Владимира Владимировича все хорошо. И что наша экономика выйдет из сегодняшней ситуации при самом неблагоприятном стечении обстоятельств через два года. Информация про медведя, которого нехорошие люди хотят поймать в тайге и посадить на цепь, тоже была очень познавательной.
В целом оба публичных выступления президента были пусть и не слишком радужными, но, по крайней мере, сдержанно оптимистичными. И откровенно жаль, что многие трудовые мигранты, в просторечии — гастарбайтеры, очень слабо понимают русский язык. В противном случае, послушав Владимира Владимировича, они не стали бы торопиться покидать Россию в поисках более прибыльного приложения своих профессиональных умений.
С крупными продавцами одежды известных мировых брендов, приостановившими по-ставки в Россию, та же история. Видимо, по-русски ни бум-бум. Президент же четко дал понять — все будет хорошо! Правительство и Центральный банк действуют адекватно сложившейся ситуации, хотя и не так оперативно. И ничего, что профессионалы, как правило, подстраивают ситуацию под себя, а не сами подстраиваются под ситуацию. У нас в Рос-сии свои особенности. И свое понимание экономической науки. Так что поторопились, господа. Потом локти кусать будете.
У нас же здесь не Украина, которую, по меткому выражению кого-то из российских политиков, экономический и политический кризисы вновь отправили в начало 90-х годов прошлого века. Напомню, что тогда было примерно так.
«О нормах отпуска продуктов в г.Раменское. Масло растительное — 0,5л на квартал, масло животное — 250 г в месяц, чай — 250 г на квартал. На чайные талоны выдается 1 кг муки и 500 г макаронных изделий на квартал. Десять яиц на месяц. Эти нормы действу-ют до конца года.» (газета «Родник», ноябрь 1990 г).
И вот так.
«Уважаемые покупатели! Просьба все талоны I квартала на крупу, макаронные изделия, муку, сахар, чай, мыло туалетное, стиральный порошок, яйцо, табачные изделия отоварить до 1 апреля. Отоваривание талонов I квартала на данные товары в апреле производиться не будет.» (газета «Родник» от 30 марта 1991 г.).
А Михаил Сергеевич Горбачев тем временем очень любил поговорить. Но это только между нами.
Вячеслав Щедрин